Англо-французская война 1893 года. Первые выстрелы…
Содержание:
В ожидании…
Около десяти часов вечера 1-го августа истек срок британского ультиматума, предъявленного Франции. Ответа от французской стороны в Лондоне так и не получили. Французы расценили свое согласие идти на уступки, как проявление слабости и не желали оказаться в невыгодном военно-политическом положении. Англо-французское противостояние вышло на новый уровень.
В ожидании официального объявления войны французское правительство проводило переговоры с послами иностранных держав. В первую очередь с послом России в Париже А.П. Моренгеймом. Он уже располагал инструкциями, полученными из Петербурга и не замедлил изложить российскую позицию: «Россия всегда готова оказать нравственную поддержку в стремлении Франции поколебать незаконное господство англичан в Сиаме и положить предел их дальнейшим захватам в этой области, как например, вопрос об участии торговых монополий, о завоевании некоторых местностей и пр. Но Россия также полагает, что в конечном итоге нежелание нести человеческие и материальные жертвы, опасения потерять политический авторитет страны, делают возможным сгладить противоречия, устранить конфликт путем соответствующих уступок и переговоров».
В инструкциях, направленных послу, российское внешнеполитическое ведомство также сделало некоторые разъяснения, смысл которых доводить до французской стороны было абсолютно излишним, ибо они касались истинной, не напускной позиции Петербурга: «Россия вовсе не склонна содействовать примирению Франции и Англии в сиамском вопросе и видит, напротив, серьезнейшее препятствие возобновлению того англо-французского соглашения, которое однажды уже заставило переживать тяжелую севастопольскую годину».
Внезапно возникшее англо-французское соперничество в вопросе доминирования в Индокитае являлось для России в этот период благоприятным фактором. Противостояние с Англией, по мнению министра иностранных дел России Н.К.Гирса «привязывало» Францию к России.
Моренгейм довел до сведения французской стороны, что при определенных условиях Россия готова взять на себя посредническую миссию в деле урегулирования англо-французского кризиса, пока дело не зашло еще слишком далеко.
Примерно тоже самое, что сказано было Моренгеймом во Франции, заявил английской стороне русский посол в Лондоне Е.Е.Стааль. В кулуарных беседах с некоторыми представителями политического истеблишмента Великобритании он позволил себе несколько более откровенные высказывания и намекнул, что свое посредничество Петербург ставит в зависимость от готовности Англии идти на уступки России по Памирскому вопросу. Фактически Россия была готова настаивать на том, чтобы Форин Оффис отказался от всяких претензий в этой области.
Первые выстрелы.
В одиннадцать часов вечера 1-го августа президенту Франции Мари́ Франсуа́ Сади́ Карно́ телефонировал министр иностранных дел Жюль Поль Девелль, отличавшийся необычайной активностью. Крайне удрученный и возбужденный он сообщил президенту, что в Лондоне по-видимому, объявление войны — вопрос решенный и выступления Великобритании стоит ожидать с часу на час. Карно немедленно предложил начать собирать правительство на экстренное совещание. Также президент решил созвать депутатов парламента.
Кабинет министров был собран в рекордный срок, за каких-то пару часов. Все министры находились в эти тревожные часы в Париже. В здание правительства спешно прибыл президент Карно. Кабинет свое заседание начал после полуночи, обсуждая финансовые мероприятия, созыв парламента и указ о введении осадного положения.То и дело из комнаты для заседаний выходил премьер-министр Шарль Александр Дюпюи, справлявшийся у статс-секретаря об известиях из британского посольства и из Лондона. Возле здания правительства стали собираться возбужденные парижане. Они нетерпеливо и тревожно ждали решения министров. В какой-то момент премьер-министр даже вышел к ним на улицу и желая успокоить горожан, сказал знаменитую фразу: «Заседание продолжается! (La séance continue!)».Люди стали расходиться, стало казаться, что войны все-таки не допустят.
Тем временем, в половине первого ночи 2-го августа, британская эскадра Канала в составе одиннадцати вымпелов покинула Плимут и направилась в район Бреста. Чуть раньше из Фалмута в море вышли шесть британских контрминоносцев, чьей задачей являлось наблюдение за французскими кораблями в районе Бреста и острова Уэссан. Два старых бронепалубных крейсера держались в море неподалеку от островов Силли. Еще одна английская эскадра взяла курс на Дюнкерк. Она состояла из четырех броненосцев, в основном устаревших. Помимо «Бенбоу», в ней числились «Александра» (флаг вице-адмирала Фицроя), «Сьюперб» и «Одэшес», а также броненосный крейсер «Имморталити».
В два часа ночи наконец была получена официальная телеграмма из Лондона, в которой правительство Франции извещалось о состоянии войны с Британской империей. Статс-секретарь, просунув голову в кабинет, где проходило заседание правительства, срывающимся от волнения голосом известил: «Только что доставлена депеша из Лондона! Плохие, очень плохие новости». Текст телеграммы был на английском языке и некоторое время ушло на ее перевод. Официальный документ был составлен с большой тщательностью, возможно, даже с подсознательным чувством того, что ему предстоит стать одним из решающих документов истории.
Едва телеграмма была зачитана президенту и министрам, в комнате произошло большое оживление, прерванное Карно. С решительным видом он заявил: «Господа, война объявлена. Настало время действовать!».
Первый удар нанесли англичане. В два часа ночи Адмиралтейство отдало приказ всем кораблям Королевского флота: «Начать военные действия против Франции». Первый удар английский флот нанес именно там, где этого ждали все. Ждали этого удара и французы, они готовились именно к такой операции английского флота, но в результате удивительным образом оказались совершенно не готовы. На рассвете 2-го августа английская эскадра в составе четырех броненосцев и броненосного крейсера бомбардировала с моря Дюнкерк.
Решение о бомбардировке Дюнкерка далось Лондону нелегко. Против обстрела французского порта решительно возражал министр иностранных дел лорд Розбери, справедливо указывая на то, что подобная акция в корне изменит европейское общественное мнение, и отнюдь не в пользу Англии. «Я не исключаю любых случайностей, с которыми нам, возможно, придется столкнуться по ходу развивающихся событий», — заявил лорд Розбери. Под «случайностями» министр иностранных дел подразумевал непредвиденные варианты развития войны. Лорды Адмиралтейства, возражая лорду Розбери, аргументировали необходимость удара по Дюнкерку, во-первых, демонстрированием решительности сражаться и, во-вторых, военной надобностью: нужно было показать Франции уязвимость ее портов, и не допустить возможности использовать гавань в качестве передовой базы для операций против юго-восточного побережья Англии и эстуария Темзы.
Британцы открыли огонь из орудий главного калибра ровно в 4 часа утра. Залпы, производимые английскими броненосцами по Дюнкерку, сразу стали ложиться очень хорошо. Корабли вели обстрел, ориентируясь по одной из наиболее характерных городских достопримечательностей: мощной готической башне-беффруа. Эта башня высотой почти 60 м была выстроена в середине XV века как колокольня для церкви Святого Элигия. Первые снаряды начавшейся англо-французской войны упали вблизи серого квадратного здания зернохранилища с прямоугольной башенкой и элеватором. Затем английские броненосцы перенесли огонь на шлюзы аванпорта и док-бассейн Фрейсине — широкую портовую акваторию, поделенную на пять внутренних гаваней. Выпустив по гавани 24 снаряда, английские броненосцы перенесли огонь на набережную. В 4 часа 37 минут обстрел прекратился.
Всего по Дюнкерку было выпущено 39 снарядов. Вред, нанесенный Дюнкерку бомбардировкой, в военном отношении не имел большого значения. Но в городе, в порту и среди гражданского населения имелось много жертв: 26 человек было убито и 114 ранено. Разрушения, особенно в торговой части, были громадны. Полностью сгорели склады Торговой палаты. Огнем были охвачены морской вокзал и набережная Сило; пылал пакгауз Фрейсине-IV.
Одновременно с бомбардировкой два британских контрминоносца произвели задержание и досмотр французского торгового судна, шедшего из Кале в Шербур.
Выпуск утренних парижских газет был задержан. Около девяти часов утра столичные французские газеты вышли с известиями об официальном объявлении войны англичанами, а также с траурными рамками и сообщениями о варварской бомбардировке мирного города «английскими цепными псами». Францию, отличавшуюся бурными политическими страстями и скандалами, охватило единое чувство. Люди на улицах и площадях встречали друг друга одним возгласом, повторявшимся до бесконечности: «Вив ля Франс!» — «Да здравствует Франция!».
Президент Франции Мари́ Франсуа́ Сади́ Карно́ выступил в палате депутатов с короткой, крайне эмоциональной речью, призвав нацию к борьбе до победоносного завершения.
Депутаты встретили речь президента восторженным ревом и бурными овациями. Военный министр, присутствовавший тут же, взволнованным голосом, так контрастировавшим с его прежним спокойствием, просил депутатов добиться согласия правительства на мобилизацию. По его подсчетам, приказ о ней должен быть издан не позднее двенадцати часов дня, чтобы его можно было отправить на центральный почтамт для рассылки телеграфом по всей Франции. В одиннадцать часов утра президент вышел к простым парижанам, приветствовавших Карно. «Играйте «Марсельезу!» — воскликнул президент. Толпа ревела! Французская печать с удовлетворением отмечала «необычайный, совершенно небывалый подъем национального самосознания», «единодушие французов, забывших внутренние распри ради борьбы с общим врагом»…
С наибольшей силой патриотический подъем проявился, вполне предсказуемо, в Париже. Газеты сообщали о многочисленных демонстрациях под лозунгами «Долой Англию!» в разных частях города. По всей Франции, не дожидаясь объявления всеобщей мобилизации, французы устремились на призывные пункты. Русский политэмигрант Г.В.Плеханов, оказавшийся волею судеб в эти августовские дни в Париже, писал анонимному корреспонденту в Женеву: «2-го августа здесь началась мобилизация. Буквально нет семьи, из которой бы не ушел весь цвет. С виду мужчины ушли бодро и будут драться злобно. Все считают выступление необходимостью». Резервисты с узелками и прощальными букетами цветов маршировали мимо плачущих и восторженных толп. В двенадцать часов дня на стенах Парижа появился первый плакат с сообщением о мобилизации. Впрочем, были также и люди, не отдававшие себе отчета в серьезности международного положения. Застигнутые врасплох приказом о мобилизации многие бросились массово изымать средства из сберегательных касс. Кое-где прошли организованные социалистами антивоенные демонстрации, хотя и малочисленные (до 500 человек в Париже, около 300 человек в Бордо)…
В половине пятого вечера 2-го августа морской министр доложил президенту Карно о первом «успехе» — военным морякам, действующим с рыбацких лодок удалось подцепить и перерубить британский кабель, соединяющий Великобританию с передовой базой ее флота на острове Гернси, одном из группы Нормандских островов.
Франция жаждала крови и реванша. Французские газеты постарались компенсировать нехватку новостей пропагандистскими публикациями. «Тан» предостерегала своих читателей от надежд на скорое завершение войны и призывала в этой связи к хладнокровию и терпению. Она подчеркивала, что именно моральная твердость и решимость служат залогом будущей победы. Другие газеты, например «Пти Паризьен» и «Фигаро», сосредоточились на описании зверств, совершенных британской эскадрой в Дюнкерке, и заключали, что вина за них ложится на всю Англию, которая превратилась во врага цивилизованного мира.
В восемь часов вечера из Тулона в море для поиска в направлении Балеарских островов, вышли два дивизиона броненосцев французской Средиземноморской эскадры. В 1-м дивизионе шли броненосцы «Формидабль», «Редутабль» и «Курбэ»; во 2-м – «Амираль Бодэн», «Ош» и «Амираль Дюпре». Их сопровождали крейсера «Лаланд», «Фокон», «Лежэр», авизо «Даг». 3-й дивизион броненосцев Активной эскадры французского Средиземноморского флота контр-адмирала Пюше («Девастасьон», «Марсо», «Дюгесклен»), сопровождаемый мореходными миноносцами «Колонель-Дерулед», «Шалье», «Капитэн Кюни», «Капитэн Мел», «Дудар-дё- Лягрэ», «Бальни» и «Курёр» вышел в море несколько позже.
Разведывательный поиск осуществляли крейсера 2-го ранга «Милан» и «Сфакс» ( до этого момента находившийся в Марселе в ожидании модернизации).
Подступы к Тулону охраняли броненосец «Фюльминан», 17 номерных миноносок, наиболее крупные из которых были 33-метровые, и крейсер «Аретьюз», только что прибывший из САСШ, где принимал участие в майском параде в Нью-Йорке.
