Англо-французская война 1893 года.Эпизод 7:«Prise de Martinique!».
18-го августа, на следующий день после того, как Франция, несмотря на состояние войны, торжественно отмечала годовщину подписания франко-русской военной конвенции, и на следующий день после того, как Петербург, в связи с военными действиями, отменил запланированный на осень вояж русской эскадры в Тулон для демонстрации русско — французских дружественных отношений, что однако, не помешало русскому послу в Париже официально подтвердить позицию России, как неизменное следование франко-русскому соглашению 1891 года, российское министерство иностранных дел направило в Лондон и Париж официальную ноту с предложениями об урегулировании вооруженного конфликта и политического кризиса между двумя великими державами.
Предложения России сводились к следующему:
- Военные действия должны быть немедленно прекращены;
- Все спорные вопросы в деле урегулирования сиамского кризиса, приведшего к войне, должны быть разрешены путем третейского международного суда, или созыва международной арбитражной конференции, или другим путем, который изберут правительства Англии и Франции, и который будет определен по обоюдному соглашению.
В Петербурге отнюдь не были огорчены англо-французской ссорой, повлекшей за собой войну, и были готовы поддержать Францию, а заодно и несколько заострить конфликт между Лондоном и Парижем. Чувствуя себя над схваткой, в столице российской империи могли позволить себе поучаствовать в «посреднической миссии»…
Британские газеты в этот день, 18-го августа, трубили о победе в Шербуре…Не последнюю роль в организации газетного славословия сыграло Общество военно-морской истории. Патроном Общества являлся адмирал принц Альфред, герцог Эдинбургский — второй сын королевы Виктории, а президентом Общества был избран морской министр лорд Джон Спенсер.
Французская пресса, один из важнейших элементов государственной пропаганды, описывала красочные подробности «сражения у Шербура», зверства англичан и героические обстоятельства гибели броненосца береговой обороны «Фюрьо»…
Французская пропаганда с первых дней войны с Англией отметилась своими крайними формами неприятия врага, пыталась систематически очернить все английское. С её точки зрения, эта война представлялась как противостояние права против насилия, морали против безнравственности, цивилизации против варварства, так некстати и так неожиданно продемонстрированного англичанами, и просто добра против зла. Ответственность Англии за развязывание войны была сразу принята французским населением в качестве истинной догмы, которую наглядно ( и как нельзя, кстати) подтвердила бомбардировка Дюнкерка. Пропагандисты старались насадить населению стереотип, что для них существует только один враг и этот враг — «монстр. Именно он виновен в неисчислимых зверствах. Тема «уничтоженных городов» в августе 1893 года заняла особое место во французской пропаганде. В средствах печати ей были посвящены отдельные статьи, в которых враг был показан как «орда варваров», уничтожающая все на своем пути…
Общественное мнение Франции в августовские дни сформировало ясную позицию об англичанах-врагах.
В этих обстоятельствах нота Петербурга была отклонена правительством Франции. Министр иностранных дел Франции посетил русского посла в Париже и патетически заявил: « Вы видите, что не мы первыми обнажили меч, он уже был занесен Англией над нашей головой. Ныне мы действуем лишь по праву самообороны, одному из священных человеческих прав!».
Русская нота не возымела никакого интереса и со стороны Великобритании. Лорд Розбери в ответной ноте сформулировал ответ британских политических кругов на русское предложение, высказанное на заседании правительства: «Мы продолжим борьбу. Если нужно, то годами, если нужно, то в одиночестве». В ноте лорда Розбери, составленной с холодной британской учтивостью, в частности, говорилось, что «правительство Ее Величества с искренним сожалением имеет сообщить, что предложенные условия не предполагают в настоящее время возможности войти в их рассмотрение». Далее лорд Розбери уточнял, что английские предложения будут сформулированы, возможно, позже.
Попытка России дипломатическими мерами предотвратить дальнейшую эскалацию вооруженного англо-французского противостояния успехом не увенчалась.
Германия в этот период повела замысловатую игру. Одновременно со сдержанной реакцией на английские бомбардировки Дюнкерка и Шербура, германское правительство довело до крайней степени возбуждения газетную кампанию против Франции. Пресса науськивала немцев против Франции, подхватывая и непомерно раздувая все факты английской пропаганды.
Между тем германский канцлер Л. Каприви вовсе не хотел ухудшить отношения с Францией, и поэтому он еще в июле 1893 г. в разгар Сиамского кризиса, предложил французскому послу в Берлине вступить в переговоры на предмет разграничения сфер влияния в Западной Африке. В августе Каприви сделал французскому послу в берлине конкретные предложения: немцы были готовы уступить Франции всю область по реке Шари, кроме небольшой части ее при впадении в озеро Чад, охватывавшей южную часть Адамауа, и затем ограничить свои камерунские владения на востоке так, что Франции достался бы широкий коридор на север от Французского Конго до французских владений по Нигеру и линии, установленной англичанами в 1890 г. Французские владения в этой части Африки слились бы в одно целое от реки Конго до верховьев Сенегала, которая в своей восточной части, на верхней Шари, почти соприкасалась с верховьями Бахр-эль-Га-зэль, притока Нила.
Блокировка с Германией для французского правительства на тот период имела целью лишь оказать давление на Лондон, а в перспективе, после окончания войны — для получения уступок в ряде вопросов, в том числе египетском. Париж официально заявил, что египетский вопрос остается открытым, ведь интересы Франции были откровенно проигнорированы. Стоит сказать, что Англия сама не знала, стоит ли по-прежнему удерживать Египет в своих руках, так как ее финансовое положение оставляло желать лучшего.
Задачу германской политики Вильгельм определил цинично, но ясно: «Мы должны продаться подороже».
Англия до возникновения англо-французской войны не рассматривала Германию в качестве сильного конкурента. Но в то же время, Англия никогда не могла позволить себе полную изоляцию от Европы, поскольку любое государство, доминирующее на континенте, контролировало бы береговую линию вблизи Британских островов. Ответом на эту угрозу была проводимая Англией политика баланса сил, заключавшаяся в том, чтобы заручиться поддержкой континентальных государств против любой европейской страны, которая становилась сильнее других. С течением времени это удавалось все труднее, а цена за проведение такой политики все более возрастала, тем более что были поставлены под угрозу не только позиции британской экономики, но и гегемония Англии на морях.
Резко активизировавшаяся борьба с Францией на Дальнем Востоке, приведшая в итоге к войне, заставляла Англию спешно, лихорадочно, искать союзника против Франции. И в Лондоне стали рассматривать «германский вариант». Пока речь, конечно, шла не о союзе, а лишь о совместных дипломатических действиях.
В Берлине понимали это, и не хотели защищать интересы Англии, не получая ничего взамен. Наоборот, Германии была выгодна война Англии и Франции, ослаблявшая сразу двух конкурентов: на море и на континенте. Германия уже заявила права на новые колониальные приобретения, но в Берлине ( так же как и в Лондоне) понимали, что без сильного военно-морского флота она не сможет реализовать эту программу, а германский флот еще не был достаточно силен. Равно, как английский — еще недостаточно ослаблен.
Тем временем, 20-го августа, по другую сторону Атлантики, в Вашингтоне, президент САСШ Стивен Гровер Кливленд, совсем недавно оперировавшийся по поводу рака (операцию провели на яхте недалеко от Нью-Йорка при строгом соблюдении тайны; у Кливленда была удалена большая часть неба и заменена резиновым протезом; он старался скрыть боль и тяжесть болезни, так как опасался, что больной президент может вызвать кризис недоверия на Уолл-Стрите) осторожно высказался перед репортерами относительно англо-французской войны, и коснулся темы американской внешней политики. В тот период времени внешняя политика играла для президента Кливленда второстепенную роль. В стране появились первые призывы к великодержавной политике, но Кливленд не верил, что правительство должно заботиться об экономической экспансии Соединенных Штатов и освоении новых рынков. Он был против аннексий или колоний и только желал, чтобы другие нации уважали суверенитет Соединенных Штатов.
В связи с серьезными финансово-экономическими затруднениями, последовавшими за майским крахом Нью-Йоркской биржи, замаячила опасность очередного столкновения с англичанами. Среди камней преткновения был и камень разворачивающейся на морских просторах крейсерской войны.
Налог Мак-Кинли, введенный в 1890 году в США и новые протекционистские законы в Италии сделали переход под чужой флаг более сложным, и французы явно были готовы к тому, чтобы не признавать переход под чужой флаг вовсе. Даже если переход был настоящим и добросовестным, французские крейсера все равно могли арестовать корабль и отвести его во французскую гавань, или даже потопить его — если бы экипаж отказался бы выполнять их требования. «Несколько более или менее значительных компенсаций» были не слишком высокой платой за то, что нейтралы — подлинные, или мнимые — остались бы в своих портах. Французы планировали атаковать британскую торговлю с целью создать панику среди страховщиков, и вызвать подъем ставок до четверти от общей стоимости груза и корабля. Французы решили развязать неограниченную крейсерскую войну — топить призы, объявить продовольствие военной контрабандой, и даже — возможно — объявить блокаду Англии.
Лондон мог оказать на САСШ давление, потребовав от американской стороны выступления против крейсерской войны, не остановившись и перед применением силы. Америка могла в то время выставить против 32-х английских броненосцев первого класса всего лишь четыре собственных. Кливленд и его администрация решились на поистине революционный шаг — в прессу была брошена идея о военно-политическом и морском союзе с Российской Империей и предоставлении русскому флоту возможности стоянки в северо-американских водах.
Конгресс, собравшийся 7-го августа 1893 года на чрезвычайную сессию, обсуждал, помимо экономических последствий майского краха, вопрос, умело вброшенный Г.Кливлендом об обустройстве постоянной военно-морской базы флота Российской империи в гавани Нью-Йорка. В свете англо-французской войны вопрос теперь получал более важное значение.
«Если российский флот будет постоянно находиться в Нью-Йорке и прилегающих водах, — писала газета The New York Times, — то имеющиеся у сильной британской эскадры, стационированной в Северной Америке, возможности для внезапного нападения на незащищенные порты атлантического побережья США будут серьезно ослаблены. Британская эскадра, стационированная в Северной Америке и Вест-Индии, сейчас состоит из 14 боевых кораблей — в основном канонерок и крейсеров водоизмещением не более 3000 тонн. Если, в свете намерения России разместить в Северной Америке мощный флот, Великобритания пожелает уравновесить или превзойти военно-морские силы США, подкрепленные российскими кораблями, английскому адмиралтейству придется отрядить на североамериканскую станцию отряд, почти равный по силам эскадре Ла-Манша».
Кливленд, для которого, как и прежде, на первом плане стояли внутриполитические соображения, особенно величина цен потребителей, отмена таможенных пошлин на сырье и осторожное снижение защитных пошлин на готовые продукты, отвечая на вопросы репортеров о внешней политике, вынужден был вскользь заметить, что у Соединенных Штатов и Англии есть достаточно серьезные противоречия в области внешней политики. Но, добавил Кливленд, — «Английский Питбуль, кажется, теряет былую хватку». Кливленд, кажется, был встревожен тем обстоятельством, что англо-французская война проходила и вблизи американских берегов. «Британский Питбуль», хотя, как казалось со стороны, и терял хватку, но он умел огрызаться.
В глобальной сети британских военно-морских баз были особо важны базы, охраняющие путь из Великобритании через Суэцкий канал в Индию и Азиатско-Тихоокеанский регион. Они располагались на Гибралтаре и Мальте в Средиземном море, и на выходе из Красного моря в Индийский океан в Адене. Не менее важной была база на Бермудских островах, которая являлась «домиком привратника» у атлантического побережья США. Британские океанские патрули с Бермудских островов могли взаимодействовать с патрулями из канадского Галифакса и с Ямайки. Британская эскадра, базирующаяся на острове Ванкувер, должна была обеспечить доминирование в северной части Тихого океана, в то время как эскадра, базирующаяся в Сиднее, контролировала его южную часть
В Лондоне решили, что посылка экспедиций во французские колонии при поддержке сильной эскадры — это все, что требуется для их захвата. Правда, в Вест-Индии, в начале войны Королевский Флот имел довольно скромные силы: крейсера «Орландо», «Блейк» и «Ретрибьюшен», и канонерскую лодку «Маринер».
22-го августа британские силы начали операцию по захвату французского острова Мартиника. В административном центре вест-индского владения Франции, Форт де Франсе, являвшемся важной базой Jeune Ecole — несмотря на трудности защиты столь малого острова, имелся единственный за пределами Франции сухой док, способный вместить крейсер первого класса. Но порт был практически не укреплен. Хорошо продуманный план создания обороны, включавший постройку трех фортов, так планом и оставался — никаких работ не производилось. Гарнизон был малочисленным.
На рассвете 22-го августа к Форт де Франс подошли британский крейсер «Орландо» и военный транспорт, доставивший войска. В полдень командир «Орландо» предъявил губернатору Мартиники ультиматум: немедленно капитулировать. От переговоров английский офицер отказался. Спустя некоторое время французские власти отвергли британский ультиматум. В 14 часов дня англичане открыли огонь…
После интенсивной бомбардировки, частично разрушившей город( было выпущено 45 снарядов), британцы высадили войска: отряд, численностью в 630 человек, составленный из 1-го батальона Вест-Индского полка (набранного ми силами действовал чересчур осторожно, что привело к тому, что англичане потеряли в большинстве своем из добровольцев с острова Ямайка) и территориальных частей, переброшенных из Порт-Кэстри на Сент-Люсии. Дальнейшие действия развивались достаточно вяло: с одной стороны местный французский гарнизон, видя численное превосходство англичан, не горел желанием предпринимать активные действия и р ешил ограничиться обороной, с другой стороны, командующий английскими сухопутными войсками потерял при высадке десанта 18 человек.
Местный французский гарнизон отступил в форт Сен-Луи, где занял оборону и оказал символическое сопротивление. К вечеру 22-го августа, по распоряжению губернатора, чья резиденция располагалась в форте Сен-Луи, гарнизон капитулировал. Оккупация всего острова была осуществлена англичанами в течение двух последующих дней…
Французские газеты, вышедшие экстренным выпуском утром 23-го августа, пестрели громкими заголовками: «Prise de Martinique!» («Захват Мартиники!») и требовали немедленного принятия ответных военных мер.
26-го августа «Орландо» бомбардировал гавань Пуэнт-а-Питр на Гваделупе, где укрывался французский крейсер «Дюкень», вернувшийся из десятидневного похода к Бермудским островам (Атаковать Порт-Гамильтон, защищаемый сторожевым кораблем «Скорпион» и четырьмя 234-мм береговыми орудиями, крейсер «Дюкень» не рискнул, но задержал и досмотрел несколько судов, а британские суда «Кохо» и «Топаз», захватил как приз).
Из-за нехватки угля «Орландо» 23-го августа вынужден был уйти в Дэ-Кастри, чем воспользовались французы — в тот же день крейсер «Дюкень» выскользнул из гавани и отправился к Виргинским островам, а оттуда в Атлантику.
Чуть раньше англичане, руками послушных австралийцев, произвели операцию по занятию Новых Гебрид. Из Нового Южного Уэльса был послан отряд, в состав которого входило 24 офицера и 303 матроса. Для перевозки отряда были зафрахтованы два парохода. Сопровождала отряд австралийская канонерская лодка «Пэлама». Англо-французская военно-морская комиссия, в которой, начиная с 1887 года, поочерёдно заседали командиры британских и французских военных судов новогебридской станции при содействии двух офицеров от каждой из сторон, была ликвидирована.
Попытки англичан овладеть островами Таити и Новой Каледонией успеха не имели — находящиеся в том районе французские военно-морские силы отразили все неприятельские атаки…
Франция готовилась нанести ответный удар…
