Англо-французская война 1893 года.Эпизод 18: На пути к миру…
Во второй половине ноября французские рейдерские операции на морских просторах продолжались: с 11-го ноября по 1-е декабря в Атлантике и в Индийском океане было потоплено 14 британских судов, в качестве приза были захвачены 6 пароходов и 2 парусника, среди которых оказался английский парусный барк «Кромантишир».
Крейсерские операции французского флота были несколько омрачены весьма прискорбным инцидентом, произошедшим 22-го ноября в Бискайском заливе. Британский почтовый пароход «Драммонд Касл», шедший из Кейптауна в Саутгемптон, был обнаружен французским вспомогательным крейсером «Прованс» в районе ужасного мыса Юшан, известного кладбища судов. На море был сильный туман, шел дождь. Капитан британского парохода не разобрал сигнал с «Прованса», потребовавшего остановки для досмотра и после предупредительного выстрела, французский крейсер произвел несколько выстрелов под нос почтового парохода. Капитан «Драммонд Касла» У. У. Пирс растерялся, начал лихорадочно маневрировать и в результате судно налетело на камни у рифа Пьер Верт. «Драммонд Касл» оставался на поверхности не более четырех минут после столкновения с рифом. Шесть шлюпок так и не были сняты с шлюпбалок. Из 122 пассажиров и 102 офицеров и матросов «Драммонд Касла» спаслось всего 11 человек.
Британские газеты через два дня вышли специальными выпусками, с полным списком пассажиров «Драммонд Касл». В гибели парохода были обвинены французы и… капитан Пирс, который, по мнению британской комиссии, расследовавшей катастрофу, развил слишком большую скорость в условиях густого тумана, в момент, когда ему следовало производить промеры глубин для контроля за курсом (то позволило бы узнать о том, что пароход прижимает к берегу сильным течением).
25-го ноября в дагомейский порт Порто-Ново, сопровождаемый крейсером «Линуа» прибыл французский лайнер «Ла Бургонь» фирмы «Компани женераль трансатлантик», построенный в 1885 году. Его регистровая вместимость составляла 7395 тонн, длина — 150 метров, ширина — 15,8 метра, высота борта — 10,5 метра.
Паровая машина обеспечивала судну мощность 9800 лошадиных сил. Лайнер мог развивать скорость до 18 узлов. Его пассажирские помещения, размещенные на четырех палубах, могли принять полторы тысячи человек. «Ла Бургонь» являлась серийным пакетботом; вместе с «Ла Шампанью» и «Ла Гасконью» она обслуживала североатлантическую линию. Эти суда имели хорошо оборудованные каюты для пассажиров первого и второго класса, с электрическим освещением, и несколько отсеков для перевозки эмигрантов. На борту лайнера находилось 800 сенегальских стрелков и две полевые батареи. На следующий день «Ла Шампань» и «Ла Гасконь» доставили в Порто-Ново подкрепления из Франции( два батальона 34-го пехотного полка, саперную команду и полевую батарею ( всего около 1300 человек). Доставленные войска предназначались для развития французского наступления в пределы британского протектората Масляных рек…
28-го ноября два французских контрминоносца произвели ночной поиск у Уэймута. Вся их «добыча» ограничилась досмотром маленького британского парусника. На следующую ночь французский миноносец на подходе к Даунсу потопил двумя минами старый колесный пароход «Мейвис», который был переоборудован во вспомогательное судно британского флота и нес брандвахтенную службу на внешнем рейде. 12 моряков погибли, 23 были спасены подошедшими британскими миноносцами.
Англичане же продолжали рассматривать район Дюнкерка наиболее приемлемым для производства обстрелов французского побережья, хотя по ряду причин Дюнкерк не мог стать ареной для применения крупных кораблей любой из сторон. Мели вдоль французского побережья, извилистые фарватеры исключали возможность эффективных и продолжительных действий. 1-го декабря английский миноносец во время поиска, приблизившись к французскому берегу, в густом тумане сел на мель около Маво-ле-Бена. При этом пропал без вести 1 матрос (по-видимому оказавшийся за бортом и утонувший в море). На следующий день, во избежание захвата, миноносец был взорван экипажем. Моряков подобрало французское сторожевое судно и доставило в Дюнкерк.
4-го декабря английская эскадра Канала вновь бомбардировала Дюнкерк. В порту от полученных повреждений затонул пароход «Ораж» (погибли шкипер и рулевой). Миноносец «Фрондер» получил прямое попадание в корму, был охвачен пожаром и едва не затонул прямо во внутренней гавани. Погибли 4 матроса и 1 офицер, ранения получили 11 матросов…
Таков был обмен колкими «любезностями» в первых числах декабря 1893 года между англичанами и французами, прежде чем обе стороны приступили к переговорам о заключении мирного соглашения…
Помимо проблем военных, были проблемы политические. Обе стороны серьезно подозревали друг друга в неискренности намерений о заключении мира. Понимая слабость своих позиций на переговорах (несмотря на довольно успешный ход военных действий на африканских территориях), французы, старались зафиксировать свое присутствие в наиболее «уязвимых точках», которые могли стать предметом для обсуждения на конференции о мире, таким образом создавая условия для реализации возможных претензий в колониальном вопросе и выторговывания «преференций».
2-го декабря 1893 года в речи перед представителями палаты общин британского парламента, лорд Солсбери заявил: «Мы боремся с Францией не для того, чтобы лишить французов их владений в Индокитае или где-то еще. Сиам, по нашему мнению, имеет право на признание своих собственных национальных условий. Какова бы ни была форма этого признания в каждом отдельном случае — нет нужды это обсуждать, следует только установить, что восстановление Сиамом прежнего суверенитета над приграничными территориями не только возможно, но и необходимо»…
Это был очередной пробный шар на пути к англо-французским переговорам о мире, начало которым было положено в октябре в дюнах бельгийского Де-Панна…
Традиционная особенность британской стратегии заключалась в том, чтобы вести борьбу против континентальных противников с помощью третьей силы. Великобритания всегда заботилась о сохранении сил, чтобы, опираясь на них, диктовать свою волю после окончания войны.
Английские стратеги предпочитали действовать, исходя из постулата о необходимости задумываться не об исключительном сосредоточении усилий на достижении победы, но о последующих результатах, чтобы не оказаться слишком ослабленными и неспособными извлечь выгоды для себя в послевоенном мироустройстве.
Но в случае с Францией, британская стратегия удивительным образом дала сбой: ведя борьбу с одним континентальным соперником, Англия, несмотря на дипломатические и экономические усилия, так и не смогла привлечь на свою сторону третью силу. Стратегия сохранения силы для навязывания своей воли успеха не имела.
Главным оружием Великобритании оставались экономическое давление и морское могущество. Доведя до максимума свои усилия в войне на море, опираясь на финансовую мощь, Англии так и не удалось в противостоянии с Францией ни привлечь союзников, ни нанести чувствительных ударов по уязвимым местам противника.
«Война с Францией — это наша большая ошибка!», — заявил лорд Розбери спустя всего несколько дней после своей отставки, описывая действия британской политики. Лорд Розбери взял на себя смелость объявить собственную дипломатическую деятельность одним из ярких проявлений политического банкротства.
Военные теоретики Англии также стояли на ложных позициях в оценке характера будущей войны, полагая, что исход противостояния можно будет в очередной раз решить победами на море и сохранением господствующего положения на океанских просторах.
Сложившаяся военно-политическая конфигурация ставила британские правящие круги перед необходимостью сохранения стабильных взаимоотношений с великими державами. Компромисс с Парижем для Лондона имел явный приоритет.
В свою очередь, уверовав в свою непогрешимость, французская военная верхушка не прислушивалась к новым, свежим мыслям и выводам, не давала простора для их развития. Старые догмы сковали военную теорию и обрекли ее на застой. Французский генералитет оказался во власти рутины. Сделав оборону, прежде всего от Германии, краеугольным камнем своей стратегии, военное руководство Франции распространило оборонительные принципы и на строительство вооруженных сил, на методы и формы ведения войны, на военно-техническую политику, стремясь пропитать ими сознание и психологию офицеров и солдат. Как следствие, французский флот оказался слабо подготовленным технически к противостоянию с британским.
События англо-французской войны, в особенности предшествующие ее началу, рельефно отразили и немощь британской стороны, и крушение французской стратегии, просчеты командований обеих сторон, и, наконец, стойкость и мужество простых солдат и моряков Англии и Франции…
В начале декабря посредниками в деле прекращения войны и урегулирования споров между Англией и Францией, вызвались быть Россия, Бельгия и Германия.
Желание Германии поучаствовать в переговорном процессе между Англией и Францией хотя бы в качестве посредника, «третьей стороны», было понятно. В идеалистическом представлении о дипломатии посредник должен быть незаинтересованным лицом, которое будет выдерживать нейтралитет и учитывать интересы обеих договаривающихся сторон. Но именно, что в идеалистическом. Немцы-практики и хотели получить за участие в заключении мира актив, в виде «колониальных приращений» или преференций политического и экономического характера. Лорд Солсбери считал чрезмерно высокой вероятную «плату» Берлину за посредничество. Чтобы выйти из такого противоречивого положения, британское правительство нуждалось в дипломатическом успехе, быстром и многообещающем.
Вслед за этим последовало несколько неофициальных встреч дипломатов Франции и Англии на «нейтральных полях» — в Петербурге, Берлине и в швейцарском Ньоне. Во время встреч обсуждались механизмы «возвращения довоенного статус-кво» и «фактического удовлетворения взаимных претензий на территориях, представляющих особый интерес» для Франции и Великобритании.
Британская сторона кулуарно соглашалась признать «особые интересы» Франции в Сокото, Адамауа и Бурну, и «участие французской миссии и административного персонала в любых переговорах с местными элементами». Вместе с тем, и это заранее оговаривалось, французские полномочия должны были быть сведены на этих территориях к чисто административным, а не политическим делам, которые надлежало решать в согласии с «британскими административным и правительственным персоналом».
Подобные заявления уже могли послужить отправной точкой для начала англо-французских переговоров о мире…
11-го декабря французское правительство через русского посредника, довело до сведения британской стороны, что готово начать обсуждение предварительной повестки для переговоров о заключении мирного соглашения. Париж предлагал для переговоров все тот же Де-Панне. Англичане предложили собраться в бельгийском Мехелене, расположенном на полпути между Антверпеном и Брюсселем. Выбор города в какой-то мере был символичен: в 1835 г. было открыто железнодорожное сообщение между Брюсселем и Мехеленом; это была не только первая железная дорога в Бельгии, но и во всей континентальной Европе. Английское предложение подхватила Россия, выступавшая посредником: город был славен литьём колоколов, и именно отсюда русский государь Пётр I заказал первый карильон для России.
Бельгийские власти согласились предоставить для переговоров мехеленский городской Дворец Великого Совета. Его начал строить в 1526 г. Ромбоут II Келдерманс, но не закончил. Потом почти 400 лет здание не трогали, и лишь в конце XIX в. дворец начал достраиваться с элементами неоготики. К началу переговоров здание находилось в строительных лесах, что обе стороны также сочли символичной деталью.
12-го декабря французский вспомогательный крейсер «Гавр», действуя в 190 милях от островов Сент Килда — самых западных островов Шотландии, в 360 милях от Фарерских островов, в 440 милях от самой южной точки Исландии, задержал у скалы Роколл, овеянной мрачными легендами, английский рыболовный траулер «Сильвия» из порта Гримсби. Это был последний захваченный французами приз.
На следующий день, 13-го декабря Франция отдала приказ о прекращении крейсерских операций в Атлантике и на других морских театрах. И именно в этот день, на рейде Мерс-Эль-Кебира сел на мель французский броненосец «Фюльминан», словно глубоко символизируя прекращение военных операций на море…
14-го декабря распоряжение о прекращении операций на море последовало со стороны британского Адмиралтейства.16-го декабря в Брюсселе, при посредничестве русского и германского послов, и министра иностранных дел бельгийского правительства было подписано англо-французское перемирие, согласно которому военные действия сторонами приостанавливались, начиная с полудня 17-го декабря. 18-го декабря британская делегация на пароходе «Грешиан» покинула Дувр.
19-го декабря делегации Англии и Франции съехались в Мехелен. Скромно, без помпы, открылась англо-французская мирная конференция. От решений дипломатов и политиков, собравшихся в Мехелене, зависели теперь контуры новой системы англо-французских отношений. Стороны решили согласовать между собой условия мирного договора в возможно более короткий срок. «Мир до Рождества» — таков был лозунг конференции.
Ход конференции в целом и решение отдельных вопросов в сильнейшей степени зависели от людей, возглавлявших делегации двух великих держав. Состав делегаций был достаточно представительным. Английскую возглавлял глава внешнеполитического ведомства лорд Солсбери, французскую — министр иностранных дел Ж. Девелль.
В тот же день, вечером, в Мехелене начались переговоры. Им предшествовала двухчасовая личная встреча лорда Солсбери и Делонкля. Главы внешнеполитических ведомств без препятствий согласовали условия совместной декларации о переговорах и достигли принципиального согласия по совместному заявлению в отношении «сиамского вопроса», направленного на пресечение «опрометчивых маневров короля Сиама». После некоторой дискуссии стороны также выработали предварительную повестку дня заседания первого дня переговоров, в основном касавшуюся технических вопросов и регламента встреч…
