Статья Андрея Уланова с сайта WARSPOT от 25 сентября 2020 года.
Содержание:
16 апреля 1945 года 1-й Белорусский фронт под командованием маршала Г.К. Жукова начал Берлинскую наступательную операцию. Свой «последний бросок в логово зверя» две танковые и четыре общевойсковые армии начали с Кюстринского плацдарма. В те дни мало кто вспоминал, что в начале февраля судьба плацдармов на западном берегу Одера могла сложиться совсем иначе…
Перед броском
Путь к последнему плацдарму для 5-й ударной армии генерал-полковника Н.Э. Берзарина начался с другого плацдарма — Магнушевского. Свежей армии — с конца сентября 1944 года 5-я ударная находилась в тылу и приводила себя в порядок после тяжёлых боев — в планах Жукова отводилось особое место. Именно 5-я ударная армия должна была прорвать оборону противника перед плацдармом, обеспечив условия для ввода в прорыв фронтового «эшелона развития успеха» — 2-й гвардейской танковой армии.
Соответствующей задаче была и «начинка» армии генерала Берзарина частями усиления перед наступлением — кроме собственных трёх стрелковых корпусов, 5-я ударная армия получила 4-й артиллерийский корпус прорыва РГК, 34-й дивизион особой мощности, 44-ю пушечную артиллерийскую бригаду (пабр), целый ряд других артиллерийских частей, включая «одолженный» у 2-й гвардейской танковой армии 294-й миномётный полк, и даже дивизион аэростатов наблюдения.
Гвардейские реактивные миномёты 1-го Белорусского фронта ведут обстрел вражеских позиций
Усиление бронетехникой тоже имело «прорывную» направленность — танковые части 5-й ударной армии были представлены 220-й отдельной танковой бригадой (отбр) (65 Т-34, три СУ-57, три Т-26), 89-м отдельным гвардейским тяжёлым танковым полком (огв.ттп), 396-м гвардейским тяжёлым самоходно-артиллерийским полком (гв.тсап) и 92-м отдельным инженерно-танковым полком (оитп). Как видно, фактически три из четырёх танковых частей — танки-тральщики 92-го оитп (19 Т-34, из них 15 танков-тральщиков), тяжёлые самоходные орудия 396-го гв.тсап (20 ИСУ-152) и танки 89-го огв.ттп (21 ИС-2) были рассчитаны именно на таран вражеской обороны. Кроме того, некоторое число лёгких СУ-76 входило в отдельные самоходные артдивизионы стрелковых дивизий.
Наконец, среди приданных частей имелась 17-я штурмовая инженерно-сапёрная бригада (шисбр) — там, куда не достанет артиллерия, и не доедут танки, должны были решить дело штурмовые сапёры.
В штабе артиллерии 5-й ударной армии хорошо понимали, что немцы за последний год уже привыкли к советским сотням орудийных стволов на километр фронта и даже выработали свои меры противодействия. Поэтому привычный порядок был изменён — после короткого 25-минутного огневого налёта в атаку пошли специально созданные разведбатальоны с задачей овладеть передовыми опорными пунктами противника. В случае их неудачи была запланирована повторная, куда более длительная артподготовка «на разрушение» — но этого не потребовалось.
Как показал последующий опрос пленных, немцы действительно максимально ослабили первую линию траншей, на которую, по их расчётам, в ходе артподготовки советская артиллерия должна была израсходовать основную массу боеприпасов. Короткий огневой налёт и последовавшая атака с переносом огня по более дальним целям во второй и третьей линиях траншей собрали богатую жатву среди оборонявшихся.
От Вислы до Одера
Результат не заставил себя ждать — начав наступление утром 14 января, 5-я ударная армия уже к вечеру первого дня продвинулась на 12 км. 96-я гвардейская стрелковая дивизия (гв.сд) даже сумела форсировать реку Пилица, выйдя на противоположный берег.
Уже в этот момент начал сказываться недостаток подвижных соединений в армии. Для развития успеха 96-й гв.сд командующему пришлось утром следующего дня создавать сводную группу из 220-й отбр, 92-го оитп и 396-го гв.тсап. Разумеется, эта была не совсем та роль, для которой предназначались танки-тральщики, но, за неимением лучшего…
Впрочем, на следующий день нужда в бронетехнике стала ещё более острой. Уже в середине дня 15 января начали выдвижение части 2-й гвардейской танковой армии. «Традиционно» пнув пехоту донесениями, что запланированные мосты вовремя не построены, а дороги на подступах к переправе забиты тылами 5-й ударной армии, с 08:00 следующего дня танкисты генерал-полковника С.И. Богданова пошли в прорыв. Немцы, отнюдь не мечтавшие быть использованными в качестве смазки для гусениц советских танков, утром этого же дня начали отход в северо-западном направлении, оставляя на промежуточных рубежах лишь слабые арьергарды.
Генералу Берзарину снова пришлось импровизировать. В итоге подвижным отрядом 26-го гвардейского стрелкового корпуса (гв.ск) стала всё та же 220-я отбр с 396-м гв.тсап, повышенная до статуса армейского подвижного отряда. 26-му гв.ск было приказано составить подвижный отряд из стрелкового батальона, усиленного 89-м огв.ттп. Наконец, в 32-м ск подвижный отряд составили из стрелкового батальона, усиленного дивизионом СУ-76.
Первой целью для армейского подвижного отряда стал город Скреневице. Оборону самого города немцы организовать уже не успевали, и драться до подхода пехоты пришлось только за железнодорожную станцию. 18 января 24 «тридцатьчетвёрки» с двумя ротами автоматчиков и одной ИСУ-152 из 396-го гв.тсап заняли Стрыков. Попытка использовать для отдельного подвижного отряда только тяжёлые ИС-2, судя по всему, оказалась неудачной — в тот же день командование приказало передать 89-й огв.ттп в резерв, а стрелковый батальон вернуть в состав 26-го гв.ск.
Поскольку пехота за убегавшими немцами явно не успевала, внимание командования армии сосредоточилось на 220-й отбр, ставшей ядром для более мощной армейской подвижной группы. Кроме самой 220-й отбр, в неё включили 89-й огв.ттп, 1006-й стрелковый полк (сп) из состава 266-й сд, для которого из фронтового автополка специально выделили 70 грузовиков, 360-й отдельный самоходный артиллерийский дивизион (осад) той же дивизии, 507-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк (иптап), дивизион реактивных миномётов из 94-го гвардейского миномётного полка (гв.мп), дивизион 489-го армейского миномётного полка РГК и сапёрную роту. Командиром армейской подвижной группы был назначен заместитель командира 89-й гв.сд полковник Х.Ф. Есипенко. Для связи на дальних дистанциях (в некоторые дни отрыв подвижной группы составлял более 100 км) отряду была передана мощная радиостанция, которую дублировали вылеты офицеров оперативного отдела армии на связных По-2.
Мощный кулак из техники и артиллерии позволил подвижной группе уйти вперёд по асфальтированной «Рейхсштрассе №1», не обращая внимания на мелкие группы отступавших немцев. Тем не менее и относительно сильных узлов сопротивления на пути подвижной группы хватало.
20 января был взят город Коло, оборонявшийся «сборным отрядом СС и власовцами», которых поддерживали батарея 105-мм пушек и пять самоходных орудий. Впрочем, впечатление от описания двухтысячного гарнизона сильно снижала фраза «значительная часть личного состава гарнизона не имела военного обмундирования». Город был хорошо укреплён — три линии траншей с проволочными заграждениями между ними, подготовленные к обороне здания на окраине усилены ДОТами и ДЗОТами. Но появление советских частей в глубоком немецком тылу оказалось настолько неожиданным, что часть траншей не была очищена от снега. Как отмечалось в документах, успешному и быстрому штурму способствовала также длительная подготовка частей армии перед наступлением.
Советские артиллеристы вытягивают провалившуюся в воду дивизионную пушку ЗиС-3
Победы и поражения часто выглядят похоже, и сейчас действия 5-й ударной армии напоминали немцев в победном для них 1941 году, когда боевые группы вермахта после прорыва фронта за день проходили по несколько десятков километров, появляясь в глубоком тылу, где их никто не ждал. В январе 1945 года «молниеносная война» подошла к польско-германской границе, и теперь уже советские командиры писали в докладах: «Оборонявший город [Вонгровец] гарнизон из различных частей (641-й строительный батальон, аэродромная команда, дорожно-транспортный батальон и прочее, общей численностью до 2000 человек), потеряв убитыми 250 и пленными 180 человек, поспешно отошёл».
Впрочем, далеко не везде получалось так просто. 27 января в бою за город Эрбадорф от прямого попадания гранаты фаустпатрона в башню «тридцатьчетвёрки» погиб командир 220-й отбр полковник А.Н. Пашков. Командование принял начальник штаба бригады подполковник И.А. Попович. В этот же день войскам армии досталась неожиданная добыча — в районе Шонкена 295-я сд освободила лагерь… с генералами и офицерами итальянской и американской армий.
Там, за рекой…
Быстрый и глубокий прорыв также означал, что немцы просто не успевали заполнить войсками подготовленные промежуточные рубежи. Именно так был пройдён с хода померанский укрепрайон — остатки разбитых частей и надёрганные с других участков фронта подразделения схожей боеспособности просто не успели толком занять линию обороны, прежде чем она была прорвана советскими частями. Теперь на пути частей 5-й ударной армии был Одер — последняя крупная водная преграда перед Берлином.
О значении быстрого выхода к Одеру и захвата плацдарма командованию армии напомнил очередной приказ маршала Жукова, но сохранить темп продвижения в условиях растянувшихся тылов было совсем не просто. После боя за Ландсберг передовая группа ушла с шоссе на Кюстрин и, двигаясь севернее более глухим маршрутом, начала продвигаться к Одеру. В 15 км восточнее реки горючее закончилось. Полковник Есипенко приказал слить из всех машин остатки бензина и солярки. В получившийся «передовой отряд подвижной группы» вошли два стрелковых батальона, дивизион 94-го гв.мп, 507-й иптап и 15–20 танков 220-й отбр. Буквально на последних каплях топлива этот отряд доехал до реки. Из-за отсутствия моста танки остались на восточном берегу, Есипенко принял решение переправить через Одер как можно больше пехоты и артиллерии. Центром будущего плацдарма стал городок Кинитц на западном берегу.
Расчёт немецкого 88-мм зенитного орудия FlaK 36/37 на позиции вблизи Одера
Впоследствии в своей книге «Воспоминания и размышления» Г.К. Жуков писал: «Когда отряд ворвался в город Кинитц, на его улицах спокойно разгуливали немецкие солдаты, в ресторане было полно офицеров». Неизвестно, откуда взял эти подробности Георгий Константинович, но в докладе приведён другой эпизод: «В 12:00 в Кинитц прибыл берлинский дачный поезд, и главный этого поезда, не отдавая себе ясного отчёта в происшедшем, попросил у находящегося на вокзале офицера с разведчиками разрешения давать обратное отправление».
Большего подвижная группа сделать уже не могла — у переправившихся частей оставалось менее 0,5 боекомплекта боеприпасов и 0,1 заправки горючего на дне топливных баков.
Гонка на выживание
Судя по документам, успех группы полковника Есипенко стал неожиданным для обеих сторон.
Первыми, как и следовало ждать, отреагировали люфтваффе. Советский истребительный «зонтик» остался далеко позади, на раскисших аэродромах — да и без этого с прикрытием ушедших далеко вперёд танковый частей у ВВС КА обычно возникали проблемы. Между тем, немцы могли бросить против плацдарма как силы берлинской зоны ПВО, так и ударные самолёты, базировавшиеся на стационарных аэродромах с бетонным покрытием. Из-за отставания частей зенитной артиллерии и нехватки боеприпасов донесения передовых частей пестрили сообщениями вида «немецкие самолёты почти безнаказанно бомбили с пикирования и штурмовали на низких высотах войска и коммуникации армии, совершив за один день около 2000 самолётовылетов» или «истребительная авиация немцев, контролируя подходы к реке Одер, нападала на отдельно идущие автомашины и небольшие группы людей».
«Студебекеры» c пушками ЗиС-3 на прицепе на улице немецкого города
Кроме войск, немцы также разбивали бомбами крупного калибра усиленные ледяные переправы через реку.
Хотя первый этап «бега к Одеру» остался за подвижной группой армии генерала Берзарина, это было лишь началом. И командование 5-й ударной армии, и немцы пытались стянуть к плацдарму всё, что только можно. Дополнительным стимулом для армии стали слова Жукова:
«На 5-ю ударную армию возложена особо ответственная задача: удержать захваченный плацдарм на западном берегу реки Одер и расширить его хотя бы до 20 км по фронту и 10–12 км в глубину… при таком условии операция по захвату Берлина будет гарантирована…»
Увы, приказы командующего фронтом сами по себе не могли восполнить острую нехватку горючего и сократить растянутые коммуникации.
В 10:00 31 января к Одеру вышел батальон 283-го гв.сп 94-й гв.сд. Успех был достигнут дорогой ценой — выехавший лично подгонять свои части командир 94-й гв.сд. гвардии полковник Г.Н. Шостацкий за час до этого погиб, попав на машине в засаду немецких окруженцев.
К утру 1 февраля на западный берег удалось переправить 94-ю гв.сд с полковой и частью дивизионной артиллерии. Но развить успех подвижной группы уже не удалось — опомнившиеся немцы, в свою очередь, начали спешно стягивать отовсюду силы, чтобы сбросить прорвавшиеся советские части с западного берега. При этом с боеприпасами у переправившихся дела обстояли не лучшим образом — на 31 января в частях 94-й гв.сд винтовочных патронов имелось 0,2 боекомплекта, столько же было патронов ТТ для пистолетов-пулемётов, а также противотанковых гранат. В графе «автобензин» стоял прочерк.
Колонна немецких танков Pz.Kpfw.V Ausf.G «Пантера» под Кюстрином, февраль 1945 года
К вечеру того же дня к реке вышли части 9-го ск. Но переходить замёрзшую реку с ходу в дивизиях корпуса не рискнули — большая часть ночи была потрачена на подтягивание и приведение в порядок частей и усиление льда на переправах. Только ближе к утру на западный берег начали переправлять части 230-й и 248-й сд. Полкам первой дивизии повезло — артиллеристы дивизионного артполка, пользуясь темнотой и отсутствием сплошной обороны немцев, на руках выкатили орудия на 100–150 метров во фланг позициям батарей противника и с рассветом буквально выкосили их прислугу, обеспечив продвижение своей пехоты. Но на участке 248-й сд всё сложилось иначе. С рассветом немцы разбомбили ледовую переправу, отрезав на восточном берегу большую часть артиллерии. В 07:30 начался артобстрел, затем в воздухе появились немецкие штурмовики, а перед позициями артиллеристов — пехота и танки.
Ещё 31 января в Кюстрин начала прибывать 25-я танкогренадёрская (тгд) дивизия вермахта. Немцы тоже имели проблемы со сбором частей, но переброска по железной дороге всё же происходила проще.
Согласно отчёту, переправившиеся части 248-й сд атаковали до 40 танков и шесть самоходок. Можно сказать, это примерно соответствует реальности — в 25-й тгд числилось 25 «Пантер» и 10 Jagdpanzer IV, также в атаке принимали участие девять Jagdpanzer 38(t).
Доклады о группах в 60–80 танков и штурмовых орудий, скорее всего, вызваны тем, что вместе с бронетехникой посчитали и БТР 119-го гренадёрского полка.
Не успевшая толком даже окопаться пехота 248-й сд начала отходить. Через полтора часа боя три роты уже дрались в окружении, остальные отходили сначала на окраину Гросс-Нойендорфа, а затем к центру.
Переправленные «полковушки» не имели кумулятивных снарядов — вести бой с вражеской бронетехникой могли только 12 76-мм «дивизионок», занявших позиции на западной окраине Гросс-Нойендорфа. К началу боя у них имелось 0,4 боекомплекта, при этом уже в начале боя часть танков обошла огневые позиции батарей с флангов и прошла в город. Тем не менее расчёты продолжали бой до последнего снаряда. Лишь когда к 13:00 они закончились, и артиллерия начала отходить, танки смогли расстрелять сначала 76-мм, а затем «подавить гусеницами часть пушек 45-мм». Оставшись без прикрытия артиллерии, «899-й сп и часть подразделений 902-го сп 248-й сд не выдержали натиска контратакующего противника, были рассеяны и в беспорядке отошли на восточный берег реки Одер, понеся большие потери в живой силе и технике».
Положение частей 248-й стрелковой дивизии к исходу 2 февраля 1945 года
Быть может, кто-то из дравшихся в тот момент на плацдарме окружённых пехотинцев вспоминал 1941 год, когда небо было таким же темным от самолётов с крестами, со всех сторон напирали немецкие танки и пехота, а у красноармейцев оставались последние патроны и последняя граната. Но всё же это был уже февраль 1945 года, и тяжёлый бой гремел в 70 километрах от столицы Третьего рейха.
Положение на фланге плацдарма отчасти удалось выправить спешной переброской 905-го сп, который с восточного берега поддержали огнём дивизионные СУ-76, а также помощь со стороны 94-й гв.сд, которая тоже отбивала немецкие контратаки, но при этом сумела выдвинуть часть сил к южной окраине Гросс-Нойендорфа.
Точных данных о потерях немцев нет, однако по данным штаба 5-й ударной армии, за 2 февраля было подбито и сожжено шесть танков и три самоходных орудия. Но если техника и люди в 25-й тгд ещё имелись, то с желанием вести бой до последнего танка и солдата было хуже. Немцев хватило лишь на тактический успех — но советский плацдарм на западном берегу Одера сохранился. Впрочем, основные бои за него были ещё впереди.
