Статья уважаемого коллеги Андрей «Некоторые размышления о блицкриге и тактике танковых войск», по ее прочтению, породила у меня ряд вопросов, самый главный из которых звучит примерно так — «Как это сказалось на действиях РККА?». Да никак. На мой скромный взгляд, в статье коллеги Андрея весьма грамотно и основательно рассмотрены вопросы теоретического обоснования и сравнительный анализ трудов по блицкригу советских и германских военных теоретиков. Но, к сожалению, неправильно расставлены акценты. Здесь как в производстве — можно быть гениальным конструктором, создать величайшее творение, но если технология не позволяет создать его — оно идет в топку и ждет своего часа. Приведу другую, статью, не мною написанную, под названием «Американская система управления артиллерией».
Разговор пойдёт именно про систему управления. А то тут публика по принципу "… зато у неё ноги кривые" всё время перескакивает на другие темы. Поясняю — мощность и массовость, мобильность, матчасть, методы стрельбы, точность стрельбы, оргструктура — всё это к управлению не относится, хотя опосредованно и бывает с ним связано.
Процесс управления включает добывание, сбор, изучение, отображение и анализ данных об обстановке; принятие решения; доведение задач до подчинённых; организацию и поддержание взаимодействия; подготовку войск и штабов к боевым действиям и непосредственное руководство ими; организацию контроля и помощи подчинённым штабам и войскам. Именно о том как это дело было устроено в американской артиллерии я и постараюсь рассказать. Сравнительный анализ в сопоставлении с немецкой системой я проводить не возьмусь, нужно ещё почитать.
Замечу, что для разных систем адекватна будет разная "система управления". Носорогу, например, достаточно выбрать направление и поддерживать равномерный темп бега. Он "плохо видит, но это не его проблемы" (с). С другой стороны, стае диких собак нужен высокий уровень координации, чтобы завалить оленя — он и бегает быстрее, и сильнее любой отдельно взятой собаки.
Ещё оговорюсь — вооружённые силы США воевали долго, на разных театрах и с разным противником. Свой опыт применения артиллерии накопили и морпехи на островах Тихого океана, и армия в филиппинских джунглях. Естественно, организация управления была везде различной. Здесь пойдёт речь о действиях в Европе, против немцев и той структуре которая сложилась к концу 1944 года. Однако и тут было два существенно различных театра — Италия, где фронт был большую часть времени позиционным, и Франция, где значительные промежутки времени война носила манёвренный характер. Отсюда две основные тенденции — при позиционном фронте управление тяготеет к централизации (основная инстанция — корпус), при манёвренной войне — к децентрализации (основная инстанция — дивизия).
Высшим тактическим соединением армии США был корпус. Армия только координировала планы своих корпусов, но непосредственно боевую работу артиллерии не организовывала. Корпус имел собственный артштаб со штабной батареей (Corps Artillery), но не имел штатной артиллерии, только приданную. Приданная корпусу артиллерия подчинялась одному, а чаще нескольким штабам артгрупп (FAG, Field Artillery Group), созданным при реорганизации оргструктуры армии вместо артполков постоянного штата. Насыщенный артиллерией корпус мог иметь один-два штаба артбригад для координации работы FAG. При децентрализованной схеме FAG мог быть оперативно подчинён дивизии (например для организации контрбатарейной работы). Чаще, однако, дивизию просто накачивали несколькими арт.дивизионами.
Управление боевой работой американской артиллерии строилось вокруг так называемого FDC (Fire Direction Center), приблизительный аналог в отечественной артиллерии — топовычислительные подразделения. FDC организовывался от дивизиона и выше, вплоть до штаба артиллерии корпуса. Бок о бок (в соседних комнатах, палатках и т.п.) с FDC располагалась S-2 — секция разведки того же уровня. Этим обеспечивалось оперативное отображение обстановки на рабочих картах FDC. Основным рабочим инструментом был стол (или несколько столов) на котором была расстелена рабочая карта, покрытая прозрачным дюрасилом. На дюрасил маркерами наносилась текущая обстановка, по мере изменения её стирали бензином и наносили новую. Поверх основной карты раскатывались листы прозрачного целлулоида с нанесёнными целями. В FDC верхнего уровня, где требовалось отображение большего количества элементов обстановки, обычно один лист на каждую категорию целей. В FDC уровнем пониже — один на все.
На уровень корпуса информация стекалась из следующих источников:
— аэрофотографии (вертикальные, стерео, наклонные); поступали из штаба армии; давало информацию о координатах, но не об активности целей;
— данные воздушной разведки; работа корпусной авиации по плану корпуса и данные дивизионной авиации;
— данные оптической разведки; поступали из корпусных дивизионов АИР. Контрбатарейная борьба была вероятно самой главной задачей корпусной артиллерии, в штабе артиллерии корпуса имелась даже специальная должность CBO (Counterbattery Officer). Вот оптическая разведка (засечка вспышек) давала 40% обнаружений и 70% точных координат;
— данные с постов наблюдения; поступали из подчинённых S-2 (иногда и напрямую с постов) несколько раз в течении дня;
— данные звуковой разведки; поступали из S-2 дивизий; имели вспомогательное значение, так как точность метода хуже 50 м;
— данные анализа разрывов; обстрелы неприятельской артиллерией регистрировались, устаналивалось направление, калибр, количество снарядов; этот метод давал дополнительные данные к остальным, но работал только на позиционном фронте.
Помимо рабочей карты велась картотека целей. В случае, если управление централизовалось на корпусном уровне, корпус поддерживал единый список целей, который рассылался в нижестоящие арт.штабы и поддерживался ежедневными рассылками обновлений. Время от времени рассылался новый полный список.
Ежедневно проводился анализ целей и выработка плана работы артиллерии корпуса. Дивизионная артиллерия в такой схеме выполняла в основном задачи непосредственной поддержки войск, а корпус брал на себя контрбатарейную борьбу, работу по целям недосягаемым для дивизионной артиллерии, общую поддержку и уплотнение огня дивизий по отдельным целям, ведение беспокоящего огня, изоляцию района боевых действий, огонь на разрушение. Все заявки на работу корпусной артиллерии стекались в FDC и после выработки решения передавались тем или иным нижестоящим штабам для исполнения. Такой порядок работы делал излишним создание целевых арт.групп, как это практиковалось в советской артиллерии. Группировка артиллерии создавалась на лету, непосредственно под задачу. В децентрализованной схеме дивизия получала боевые средства необходимые для выполнения задач традиционно относящихся к корпусной артиллерии и организовывала управление по схеме близкой к изложенной выше для корпуса.
Координация действий с нижестоящими штабами осуществлялась через офицеров связи. Корпусной артштаб имел своего офицера в дивизионном, дивизионный — в боевой группе. Считалось, что офицер связи должен с одной стороны владеть обстановкой на уровне делегирующего штаба, с другой — непосредственно наблюдать, что же происходит в нижестоящем. Связь поддерживалась телефоном, радио и телетайпом. Артштабы вниз до дивизиона имели телефонные и телетайпные коммутаторы, то есть в принципе можно было получить соединение от корпуса до батареи (и обратно). В позиционной войне для передачи информации между артштабами главным образом использовались телетайп и телефон, в манёвренной больший упор делали, само собой, на радио.
Корректировка огня и доразведка целей велась главным образом с помощью авиации. Каждый арт.дивизион имел по два самолёта-кукурузника, плюс свою сельхозавиацию имели дивизия и корпус. В корпусной артиллери до 75% задач по корректировке огня выполнялось авиакорректировщиками. В дивизионной поменьше, но всё равно изрядно. Занятно, что взаимодействие работало в обе стороны. Летуны работали для артиллерии, а артиллерия (гл.обр. "Лонг Томы") подавляла позиции немецких зениток, чтобы не мешали летать.
Вот примерно так.
Не сказать, чтобы в этой системе есть что-то такое уникальное, чтоб другим участникам войны не было известно. Просто всё было хорошо пригнано, смазано и поэтому работало с малым трением. Командир батареи "Пристов" мог за десяток-другоя минут развернуться, топопривязаться и тут же получить данные для стрельбы из какого-нибудь FDC. Командир боевой группы мог запросить поддержку дивизионной артиллерии и оперативно получить её хоть от всех стволов дивизионной артгруппы. И тут же огонь мог быть перенесён для действий в интересах другой боевой группы. Как раз то, о чём пишет немец в цитированной мной статье: artillery concentrations are accurate and flexible and fires are delivered with speed (сосредоточенный огонь вёлся точно, гибко и оперативно).
Собственно, та же история с немецкими блицкригами 39-41 гг. Никаких таких таких открытий, неизвестных своим противникам они не сделали. То, что танки нужно применять массировано в составе механизированных соединений понимали все; что бой и операцию нужно вести общевойсковые, со взаимной поддержкой всех родов сухопутных войск и ВВС тоже понимали все; Kesselschlacht на своей шкуре все испытали ещё в период 1866-1915. Немцы просто применили всё это в правильных пропорциях и в правильном темпе. Их противникам такое не удавалось вплоть до конца 1942 года.
(Подчеркнуто мной)
Подписываюсь под каждым словом, сказанным в двух последних абзацах. При желании, теоретическое обоснование блицкрига можно найти в трудах других военных теоретиков — вплоть до каких-нить португальских. Но одно дело — понимать, другое дело — научить ЛС, третье дело — применить умение в реальном бою, т. е. организовать управление. А у нас, как говорил Лебедь, «Главным инструментом управления в бою является мат…».
Оригинал статьи:
