Американская революция. Часть XXXV Новые неприятности, или За что стоял Майдан?
Содержание:
Написать «война закончилась» легко, куда труднее завершение боевых действий реализовать на практике. Растаскивание вцепившихся друг в друга сторон конфликта и их возвращение к мирной жизни потребовало изрядных усилий.
Пили много, пили хорошо…
Ещё летом 1782 года британцы начали сокращать контингенты своих войск в Америке. 11 июля британский губернатор сэр Джеймс Райт вместе с войсками покинул Саванну, штат Джорджия. Британцы переправились в Чарльстон, Южная Каролина. Однако и там они не пробыли долго. Уже в ноябре 1782 года было принято решение покинуть столицу штата. При этом генерал-губернатор Александр Лесли пообещал, что оставит город в целости и сохранности, если американцы дадут британцам спокойно провести эвакуацию.
14 декабря англичане со своими индейскими союзниками, неграми (в состав английского контингента входила «Чёрная Бригада») и лоялистами выдвинулись из города и погрузились на суда. Одновременно, аккуратно держась на приличном удалении от «красных сюртуков», в Чарльстон вступили части Континентальной армии под командованием Энтони Уэйна.
Для эвакуации было задействовано 8 фрегатов, 2 шлюпа и 150 транспортов, выделенных контр-адмиралом Сэмьюэлом Худом. Вместе с островитянами Чарльстон покинули более 5 000 освобождённых рабов. Позже большая их часть поселилась в качестве свободных фермеров на островах Карибского моря. Всего же, по оценкам патриотов, в Южной Каролине англичане освободили 25 тысяч рабов. Кстати, те рабы, которые были освобождены англичанами и остались в штате, позже были сочтены американцами «военными трофеями» и проданы с молотка. При этом часть вырученной суммы была выделена как призовые деньги солдатам Уэйна.
На следующее утро в Чарльстон прибыл Натаниэль Грин, который выступил перед солдатами с благодарственной речью, где упомянул, что несмотря на падение Чарльстона, война ещё не окончена.
Британская эвакуация из Чарльстона, 1782 год
Мол, храните порох сухим, а то знаем мы этих лайми!..
В середине августа 1783 года командующий британским контингентом в Америке сэр Гай Карлтон получил из Лондона приказ готовиться к эвакуации. Во избежание эксцессов со стороны патриотов, Карлтон отправил соответствующее извещение Конгрессу. Британский командующий сообщил американцам, что приступает к выводу войск из города Нью-Йорка и штата, но сколько у него займет это времени — он не знает. Дело в том, что надо было вывезти не только войска, но и лоялистов, боящихся гнева патриотов, а также освобождённых чёрных рабов, всего около 29 тысяч человек.
Вашингтон потребовал возврата почти 3 000 бывших рабов, освобождённых англичанами, но Карлтон ответил отказом. Вместо возвращения «чёрного дерева» английский командующий предложил составить реестр, чтобы
«рабовладельцам в конечном итоге заплатили компенсации за рабов, которые были освобождены согласно британской прокламации и которым обещали свободу».
К чести сэра Гая, он отметил, что честность и справедливость должна соблюдаться в отношении всех, а не только тех, кто владеет рабами. И вообще, ему странно слышать от людей, боровшихся за свободу, о требованиях забрать ту самую свободу у освобождённых негров.
Вашингтону нечего было возразить. Но позже он в письме Карлтону написал следующее:
«… Эта мера полностью отличается от духа и буквы мирного договора, и я не вижу в её соблюдении никакого смысла, оставляя, однако, окончательное решение политикам. Я считаю своим долгом заявить о своей готовности совместно с вами принять любые меры, которые могут быть сочтены целесообразными, чтобы в будущем предотвратить бегство негров и любое другое расхищение имущества с территории США».
Наконец день эвакуации был объявлен — 25 ноября 1783 года, в 12.00. Вход американских войск в Нью-Йорк был отложен до тех пор, пока не будет спущен Union Jack на флагштоке батареи Форт-Джордж, располагавшейся на южной оконечности Манхэттена. Операция по спуску флага неожиданно затянулась — ушлые британские солдаты перед уходом обильно смазали шест свиным жиром!.. Наконец Джон ванн Арсдейл смог подняться по флагштоку, используя небольшие дощечки, прибитые к шесту, как ступеньки, и сорвать ненавистный британский флаг до того, как английский флот совсем скрылся из виду. Далее Арсдейл прибил к флагштоку звездно-полосатое полотнище, и Континентальная армия под звуки «Yankee Doodle Dandy» вступила в город.
Вечером был устроен званый ужин в таверне «Fraunces», где было поднято ровно тринадцать тостов — по числу штатов. Для интересующихся приведём перечень тостов:
-
- За Соединённые Штаты Америки.
- За Его Христианнейшее Величество короля Франции.
- За республику Голландия.
- За короля Швеции.
- За Континентальную армию.
- За флот и армию Франции, которые помогли нам в Америке.
- За погибших товарищей.
- За то, чтобы наша страна была вечно благодарной своим солдатам.
- За то, чтобы справедливость поддержала то, что приобрела смелость.
- За защиту прав человека в любом уголке земного шара.
- За Америку, которая станет убежищем для любого преследуемого человека.
- За союз государств, который воздвигнет храм, охраняющий человеческую Свободу.
- За то, чтобы этот день стал уроком для королей и князей.
Словом, пили много, пили хорошо, и не все потом сами смогли встать из-за/из-под стола…
3 декабря англичане очистили Статен-Айленд, а 4 декабря Вашингтон официально попрощался со своими офицерами. 23 декабря на заседании Конгресса командующий Континентальной армией положил на стол шпагу и вернул сенаторам документы, уполномочивавшие его к командованию Континентальной армией, тем самым подав в отставку.
Континентальная армия входит в Нью-Йорк
Без полководческих способностей
Что ж, мы с вами честно «отвоевали» всю American Revolutionary War. Пожалуй, пора устроить разбор полётов. Т. е. сделать выводы.
Во-первых, следует отметить, что в самом начале противостояния колоний и центральных властей перетекание этой конфронтации в войну вовсе не было неизбежным.
Да, большинство населения Америки выступило против налогообложения как такового, считая, что сама жизнь в колониях с её трудностями, укрощением дикой природы, а также стычками с индейцами уже является достаточной платой метрополии за новые земли. Кроме того, британский Парламент совершенно не понимал особенностей экономического уклада и жизни в Новом Свете, поэтому не смог предложить колонистам вменяемой экономической политики, которая бы устроила и их, и, собственно, Англию. Понятно, что вместо силового решения проблемы гораздо проще и эффективнее было бы разрешить американцам свободную торговлю с Вест-Индией, выдать квоты на прямые поставки американских товаров в Европу и в Британию плюс реорганизовать кредитную и финансовую политику касаемо колоний. Но решение Парламента было продиктовано господствующими тогда экономическими теориями протекционизма и меркантилизма, а посему требовать от депутатов другого решения можно было бы только в рамках ненаучной фантастики. Проще говоря, до новых подходов к экономике и экономической политике нужно было дойти, в том числе методом проб и ошибок.
При этом 2/3 населения колоний выступали только за политическую автономию и совершенно не стремились выйти из-под власти Великобритании, с которой имели тесные социальные и экономические связи. Однако 1/3 населения, которая и стояла у истоков независимости, оказалась лучше организована и более мотивирована. Именно поэтому её точка зрения и стала в конечном итоге господствующей на территории будущих США. Водоразделом здесь стало письмо короля Георга III, в котором он, по сути, записал всех жителей колоний в мятежники.
Во-вторых, нельзя не заметить, что американцы начали войну просто в аховых условиях. Они не имели ни центрального правительства, ни собственной армии, ни флота, ни финансовой системы, ни банков, ни государственного кредита, ни нормально функционирующих государственных ведомств. Всё это патриотам пришлось строить прямо во время войны. Законодательные комитеты, созданные Конгрессом, оказались совершенно неэффективными, поскольку их чиновники чаще всего вообще не имели административного опыта. Кроме того, в мирное время колонии сильно зависели от морских перевозок, и сразу после введения Лондоном морской блокады стали терпеть нужду во всём.
Вообще, в 1775-1776 годах мало кто поставил бы на победу США в этой войне. Однако у американцев были свои преимущества: большая территория, собственное производство продуктов питания, не зависящее от импорта, и кроме того, да не покажется это читателю странным, — отсутствие центра, захватив который, англичане могли бы победоносно закончить войну.
Территория Тринадцати Колоний на 1775 год
«Точкой невозврата», после которой британцы уже не могли победить, стало поражение Бургойна под Саратогой. В войну вступили сначала Франция, потом Испания и Голландия. Противостояние с плохо вооружёнными мятежниками быстро переросло в войну по всему миру с коалицией сильных европейских держав. В этой войне Англия не могла опереться на кого-то из своих союзников в Европе — и Пруссия, и Россия, и Австрия, исходя из собственных национальных интересов, устранились от помощи Лондону. Мало того, нейтралитет этих стран очень часто был направлен против Англии. И Туманный Альбион, дабы не множить число своих врагов, был вынужден не противодействовать поступкам нейтралов.
В этой ситуации война для Лондона стала слишком дорогой, коммуникации подверглись ударам европейских флотов и вся логистика начала трещать по швам.
В 1778 году англичане сделали ещё одну критическую ошибку, решив реализовать «южную стратегию». Захват Джорджии и Южной Каролины привёл к разделению войск между Чарльстоном и Нью-Йорком. Получился своего рода «тришкин кафтан», когда для одновременного решающего удара на севере и юге войск не хватало, к чему «бонусом» ещё приложились большие санитарные потери из-за климата южных штатов. По сути, реализация «южной стратегии» в решающий момент отняла силы, так необходимые для борьбы с Континентальной армией на Севере и в Вирджинии.
Тем не менее, Континентальная армия даже в таких, весьма тепличных условиях не смогла нанести англичанам решающего поражения. Только высадка в Америке французского корпуса Рошамбо и активные действия французского флота позволили союзникам одержать победу при Йорктауне, лишившую англичан половины войск в Новом Свете.
Отдельно стоит остановиться и на роли Джорджа Вашингтона. Командующий Континентальной армии смог разработать генеральную стратегию войны (ею оказалась стратегия истощения противника), в известной степени решить материальные проблемы войск, наладить финансирование, организовать сотрудничество с французскими контингентами и французским флотом, а также (самое главное!) — объединить штаты в борьбе с Англией.
При отсутствии каких-то выдающихся полководческих способностей, Вашингтон оказался прежде всего очень способным организатором и администратором — по гамбургскому счёту, этих талантов командующего Континентальной армией вполне хватило для победы в войне за Независимость. Основной же заслугой Вашингтона как полководца стало то, что он не позволил англичанам полностью разгромить Континентальную армию. Да, он неоднократно проигрывал бои и сражения. Но каждый из этих проигрышей не являлся фатальным, и после них американская армия продолжала существовать как сила, с которой англичанам приходилось считаться.
Кроме того, Вашингтон оказался отличным главой разведки. Он сумел наладить и систематизировать работу американских шпионов и военной разведки (первое разведывательное подразделение американской армии было создано ещё в августе 1776 года. Это были так называемые «рейнджеры Ноултона») и поэтому всегда был в курсе планов противника. А это, как мы понимаем, была уже половина победы.
Не хуже выступила и американская контрразведка, примером чего стало своевременное разоблачение американского генерала Бенедикта Арнольда, намеревавшегося сдать форт Вест-Пойнт британскому генералу Генри Клинтону. Связь с Клинтоном Бенедикт поддерживал через адъютанта последнего Джона Андрэ. И если Арнольд всё-таки смог бежать, то Андрэ схватили и казнили. Кстати, благодаря поимке Андрэ Вашингтон получил коды для расшифровки английских депеш, после чего принялся с удовольствием читать переписку генерала Клинтона (командующего Нью-Йоркской группировкой англичан) и генерала Корнуоллиса (командующего южной группировки). Во многом именно благодаря работе вышколенной Вашингтоном американской разведки союзники смогли добиться капитуляции Корнуоллиса в Йорктауне.
«Так пусть каждый виг поклянётся»
Итак, американцы завоевали независимость. Началось строительство нового государства. Но дело в том, что к власти в США пришли люди, совершенно не имевшие опыта управления государством, более того — решившие руководить им по умным книжкам французских философов-просветителей и английских экономистов.
Например, тот же Джефферсон мечтал о республике фермеров и мелких торговцев без армии и флота, а также с минимальными расходами на государственный аппарат. При этом руководствовался он учением французских экономистов-физиократов, постулировавших, что основная прибавочная стоимость формируется сельским хозяйством и главное — это создать добровольные фермерские объединения крупных сельхозпроизводителей, которые дают прибавочный продукт, тем самым богатеют и делают богатым государство.
Идеал государственного устройства по Томасу Джефферсону – республика фермеров
Проблема была в том, что под фермерами понимались не те, кто непосредственно работает на земле, а те, кто «руководит процессом». При этом в полном соответствии с воззрениями физиократов Джефферсон считал, что рост благосостояния «сельхозменеджеров» совершенно не связан с благосостоянием работников. Наоборот, работникам надо платить самую малость. Ну чтобы те не умерли с голоду. Или вообще следует нанимать штрейхбрейкеров, готовых получать меньше собственных работников. Собственно, это как раз описание плантаторского или помещичьего землевладения – с богатыми плантаторами во главе и большим количеством мелких работодателей в основе системы.
Многие смотрят на эти слова с содроганием — невозможно требовать от работника постоянно растущего прибавочного продукта, совершенно человека не мотивируя. Или возможно, но только принудительными мерами. А это чревато либо падением качества продукции, либо, что гораздо вероятнее, просто вредительством и бунтом.
Но одно дело, когда философ, высказывающий подобные мысли, сидит где-то в офисе, имея основную работу переписчика или адвоката и генерируя свои размышлизмы в свободное от работы время. А представьте, если такому мечтателю дали власть и он начинает пробовать свои теории на целой стране? Именно это и произошло в США.
Что касается государственного устройства — на 1781 год были согласованы и приняты «Статьи Конфедерации и Вечного союза», которые и являлись главным действующим документом США. Если открыть их, то можно схватиться за голову и ужаснуться. Исполнительной власти нет вообще как класса. Единственная существующая ветвь власти — законодательная, реализованная в лице депутатов-представителей в Конгрессе. Никаких тебе судов, президента, полиции, армии — просто законодательное собрание, и всё.
Задачи, возлагаемые на Конгресс, — решение «индейской проблемы», стандартизация валют, мер и весов, почта и посредничество в спорах между штатами. Таким образом, изначально США были чистой конфедерацией или, если угодно, союзом государств, где штаты вели собственную политику, имели собственные органы управления и исполнения, а верховный орган реальной власти не имел, сосредоточившись на посреднической деятельности.
Столь незамутнённый взгляд на строительство государства не мог не вызвать проблем. Оные начались уже в 1781 году. Допустим, Конгресс заключает торговый договор с третьей страной, но он не имеет возможности заставить или принудить отдельные штаты его исполнять! Если на США нападали — Конгресс не имел права призвать граждан в армию. Самое, наверное, «весёлое» — Конгресс не имел никаких рычагов воздействия ни на штаты, ни на граждан. Американские революционеры создали то правительство, о котором мечтали — без тирании, без карательных органов, без трат на госаппарат. Была только одна проблема, основная. Такое правительство не могло управлять.
Пункты Парижского мира, помимо территориальных согласований, включали два очень неприятных для американцев условия — это выплата долгов английским кредиторам и возвращение собственности лоялистам, то есть тем, кто поддержал англичан во время войны за Независимость. Но тут нашла коса на камень, и случилось то, о чём мы говорили выше — революционные массы (чаще всего тише воды и ниже травы просидевшие всю войну у себя в поместьях) подняли дикий крик: «За что стоял Майдан?!»… Пардон — «За что мы сражались?! Ни одной монеты не выдадим британскому агрессору!»
По сути, разные штаты дезавуировали мирный договор, отказавшись его выполнять. Англичане в такую «подставу» сначала не поверили. Некоторые из английских кредиторов даже отправились в Америку, чтобы взыскать свои долги. Но англичан били, ставили перед народом на колени, вымазывали в фекалиях, валяли в перьях и заставляли просить прощения
«за тяжкие годы оккупации».
Нью-Йорк, Уолл-стрит, 1789 год
Показательная цитата из книги Николая Яковлева «Джордж Вашингтон»:
«Некий легковерный английский кредитор, явившийся в Вирджинию за своими деньгами, зло заявил: члены легислатуры, голосуя за эти законы, стремились сохранить на себе исподнее. Оскорбленные в лучших чувствах патриоты притащили англичанина в зал ассамблеи, пинками и затрещинами заставили стать на колени и извиниться перед высоким собранием. Встав и отряхивая пыль с брюк, неукротимый англичанин возгласил: «Чертовски грязный дом!»».
Долги американцев англичанам достигали 5 миллионов фунтов, плюс — собственность 100 тысяч лоялистов, бежавших вместе с английскими войсками в Канаду и Британию после окончания войны. Продолжим цитату:
«Патриоты гордились своей непримиримостью, ибо так, им было доподлинно известно, поступали в великом древнем мире. «Как Ганнибал поклялся никогда не заключать мира с римлянами, — вещала массачусетская «Кроникл», — так пусть каждый виг (патриот) поклянётся… никогда не заключать мира с этими исчадиями ада… этими ворами, убийцами и предателями».
Вместе с тем — вот извилины революционного разума! — американцы были уверены, что метрополия им должна. Должна, как и раньше, продавать товары со скидками. Должна освободить от пошлин и таможенных сборов. Должна давать в долг по первому зову.
Британия же, будучи совершенно последовательна, теперь рассматривала США как иностранное государство. Американцы лишились выгодных рынков в Вест-Индии и Южной Америке, англичане перехватили торговлю мехами с индейцами, кроме того — ввели старые добрые Навигационные Акты — торговля США с Англией теперь была возможна только на английских судах!
Кроме того, посчитав, что США не выполнили ими же подписанные условия мирного договора, британцы до выполнения пунктов Парижского мира отказались эвакуировать свои форты на северо-западной границе США и вошли с союз с индейскими племенами вдоль Миссисипи, тем самым препятствуя американцам двигаться на восток и захватывать индейские земли.
Ну и, конечно же, англичане не отказали себе в мелкой мести бывшей колонии — когда Континентальный Конгресс с большой помпой аккредитовал в разных странах своих посланников, были отправлены послы и в Англию. Но Остров отказался ответить взаимностью, Британский министр иностранных дел ехидно заметил, что англичанам бы потребовалось послать в США тринадцать послов — по числу штатов. Ибо единого государства у них не было и нет.
Попрание революционных идеалов
В принципе, британский министр иностранных дел был прав. Революция породила тринадцать крошечных, враждующих наций, готовых вцепиться друг другу в горло, но объединённых общей ненавистью к Великобритании. Действия англичан — и дипломатические, и торговые — очень сильно задели «революционеров». Американские купцы бесновались, требуя ввести эмбарго на торговлю с Англией. Первым в революционном порыве повысил пошлины Нью-Йорк, теперь с английских товаров там брали двойную ставку. За ним последовали Массачусетс, Род-Айленд и Нью-Хэмпшир, которые подняли ставку в 4 раза против прежнего. Кто больше? Оказалось, что никого.
Коннектикут решил, что раз в соседних с ним штатах сидят идиоты, то надо переключить торговые потоки на себя, и, в свою очередь, отменил пошлины на английские товары вовсе! Конечно, выглядело это как-то не по-революционному, зато ох как прибыльно для кармана. Через Бриджпорт и Нью-Хэйвен, а также через район Великих Озёр потекли потоки английских товаров в остальные штаты.
Что касается Юга — там решили, что Новая Англия задирает таможенные пошлины на английские товары, чтобы вытеснить с рынка английских перевозчиков, а потом драть с южных штатов за морские перевозки втридорога. Поэтому «ценовую войну» с бывшей метрополией на Юге не поддержали.
Филадельфия во время вспышки чумы, 1793 год
Тут ещё до Юга дошли слухи, что согласно новому торговому договору с Испанией пиренейцы закрывают для американских торговых судов устье Миссисипи. После чего один за другим южные штаты, начиная с Вирджинии, принялись угрожать Конгрессу, что если подобный договор вступит в силу, то они оставляют за собой право выйти из конфедерации. На издевательский вопрос Хенкока, куда же они собираются пойти, за всех ответил округ Кентукки (штатом он стал только в 1792 году) — их представитель сообщил, что ведёт с британским правительством в Канаде переговоры о…. британском протекторате над территорией округа. Хоть стой, хоть падай! — вопрос «За что воевали?» приобретал уже не символическое или гипотетическое, а вполне реальное наполнение.
Джордж Вашингтон, тогда ещё не президент США, а удалившийся на покой генерал Континентальной армии, писал в октябре 1785 года:
«Соперничество и местничество слишком сильно сказываются во всех наших общественных советах, чтобы возникло доброе правление союзом. Одним словом, конфедерация представляется мне тенью без сущности, а конгресс зыбким органом, на постановления которого почти не обращают внимания… С высот, на которых мы стояли, мы спускаемся в мрачную долину смятения».
Из 91 делегата Континентального Конгресса на заседания приезжали от силы человек 25 — остальные рассматривали представительство в конгрессе и общий бюджет на конфедерацию как пустую трату денег. К 1787 году стало понятно — американское государство, едва появившись на свет, уже начинает разваливаться. Штаты начали друг с другом таможенные войны, занялись печатанием собственных денег, а также финансированием собственных милиционных сил.
Собственно, именно поэтому 14 мая 1787 года в Филадельфии открылся Конституционный Конвент, на котором делегаты решили изменить форму правления и принять Конституцию США.
Вашингтон, избранный председателем Конвента, сформулировал проблему, ради которой все собрались, следующим образом:
«Правительство потрясено до самой основы, оно падет от дуновения ветра. Одним словом, ему пришёл конец, и если не будет быстро найдено лекарство, неизбежно воцарятся анархия и смятение».
Довольно быстро договорились, что будущий документ вступит в силу, лишь получив ратификацию 9 и более штатов (то есть не менее 2/3 от общего количества). Далее перешли к обсуждению деталей. Тут мнения сразу же разделились. Александр Гамильтон и Джеймс Мэдисон предлагали создать государство по образу и подобию Англии, но с учётом американской специфики. В сумме такие установки должны были привести к формированию в США двухпалатного парламента, утверждению пожизненного (!) срока правления президента, а также наделению правителя страны большими правами. Другую точку зрения отстаивал Франклин. Тот придерживался схемы с однопалатным парламентом, выборы в который производятся на основе пропорционального представительства. Получалось, что в одном случае предлагалась президентская республика, в другом — парламентская. В конечном итоге победила концепция Мэдисона, хоть и с обширными поправками.
По результатам продолжительных прений появилась классическая пирамида — президент (исполнительная власть), двухпалатный Парламент (Сенат и Конгресс — законодательная власть) и Верховный Суд (соответственно — судебная власть). Новая система была явно подчинена интересам крупных собственников. Французский поверенный в делах Отто объявил, что по своему типу она приближается к
«выборной аристократии или смешанной монархии».
Глава исполнительной власти — избираемый сроком на 4 года президент — был наделён столь широкими полномочиями, что впоследствии об американской системе правления стали говорить, как об
«имперском президентстве».
Конституция предоставляла президенту право утверждать решения конгресса и отклонять их (право вето) в случае, если при повторном рассмотрении конгресс не подтверждал своего первоначального решения 2/3 голосов. Президент являлся верховным главнокомандующим, имел право помилования, мог заключать договоры с иностранными державами, назначать членов кабинета, высших дипломатических представителей, а также членов Верховного суда. Однако и заключенные им договоры, и назначения должностных лиц приобретали силу только после их одобрения Конгрессом. Кроме того, президент ежегодно обязан был представлять Конгрессу отчёт о положении дел в стране.
Полагаю, что сейчас некоторые читатели непременно с возмущением спросят: а как же идеалы революции? Ведь американцы вроде как воевали за отказ от диктата сверху, за свободную торговлю, за отсутствие судов, президентов, армии, полиции и т. д. Не есть ли это предательство «идеалов революции»?
Подписание Конституции США 17 сентября 1787 года
Конечно же… да. Это было прямое попрание революционных идеалов. Но если американское государство хотело продолжать существовать, ему как минимум нужна была исполнительная власть, способная заставить штаты соблюдать законы, платить налоги, выполнять договоры и т. д. США пытались строить государство без государственных органов целых четыре года, в результате оказавшись в шаге от развала и расчленения страны.
В 1789 году США получили первое в своей истории правительство, перед которым встали сразу две основных задачи. Задача номер раз — как и куда развиваться стране? Задача номер два — как справиться с хронической нехваткой финансов? В конце концов, американцы нашли ответы на оба вопроса, хотя США были опутаны долгами перед иностранными кредиторами, индейцы гоняли американскую армию по долине Огайо, а в государственной казне гулял ветер. Но об этом мы расскажем как-нибудь потом. Возможно.
источник: https://fitzroymag.com/right-place/novye-neprijatnosti-ili-za-chto-stojal-majdan/
