Американская революция. Часть IX Громкое дело у Уэссана
Содержание:
Ещё в 1773 году в колониях были организованы так называемые Комитеты по Связям (Committees of correspondence). Созданы они были организациями типа «Сыновей Свободы». Изначально предполагалось использовать эти самые Committees of correspondence для координации активистов внутри штатов. Собственно, с решения Бостонского Комитета и началась американская революция, когда Сэмьюэл Адамс предложил устроить бойкот английских товаров и выкинуть за борт чай английской ОИК.
Комитеты эти были исключительно патриотическими. Лоялистский элемент в них не допускался. Постепенно эти организации прибрали к рукам реальную власть в колониях, плюс ко всему — формировали общественное мнение, устанавливали слежку за активными роялистами, контролировали работу провинциальных ассамблей. Это было настоящее теневое правительство, построенное взамен колониальной администрации.
В 1774 году начался процесс создания Инспекционных комитетов, которые занимались исключительно борьбой с контрреволюцией на местах. Они организовали на месте органы правопорядка, проводили революционный террор и внедряли элементы продразвёрстки. Таким образом, отечественный ВЧК имеет глубокие американские корни!..
Миссия Бонвулуара и шоры
Совершенно непонятно, как англичане не заметили ни создания этих комитетов, ни их деятельности. При этом, на колониальные комитеты обратили внимание в совершенно другом месте — Париже. И в ноябре 1775 года с разведывательной миссией в Америку прибыл Жюльен Александр Ашар де Бонвулуар, французский дворянин из очень старинного рода и не состоявший уже на действительной военной службе.
Министр иностранных дел Франции Шарль Гравье де Вержен
Последнее не помешало господину Жульену перед своей поездкой получить обширные инструкции от Шарлья Гравье де Вержена, государственного секретаря по иностранным делам королевства Франция.
Верден наложил жёсткие условия на переговоры своего шпиона с повстанцами. Он писал, что Бонвулуар должен понимать — официально он никого не представляет, кроме себя самого. Если вдруг он будет разоблачён, помощи из Франции ждать не следует, и Вержен и король сразу же отрекутся от него. Бонвулуар не получит письменные инструкции, поскольку они могут попасть в руки англичан. В разговорах с колонистами он должен узнать:
- О правдивом состоянии дел в колониях.
- Сообщить, что Франция сочувствует восстанию и не собирается возвращать Канаду.
- Предложить повстанцам использование французских портов для торговли и укрытия от английских крейсеров, если американцы объявят о независимости.
Самое смешное, что Бонвулуар отбыл в Филадельфию из… Лондона. Время с 18 по 27 декабря 1775 года шпион провёл в переговорах с представителями Комитета по Связям Филадельфии, коими являлись Бенджамин Франклин, Джон Джей и Фрэнсис Дэймон. Последний был приглашён в качестве переводчика, поскольку Бонвулуар не знал английского, а Франклин и Джей не говорили по-французски.
Выдержка из доклада Бонвулуара Вержену:
«Как я и ожидал, я нашёл эту страну в невероятном хаосе. Конфедераты (повстанцы) готовятся к предстоящей весне и продолжают борьбу. Они осадили Монреаль, который был взят, и подошли к Квебеку, который, как я думаю, скоро падёт. У них невероятное рвение и доброжелательность. И да, они очень способные люди».
Далее шпион продолжает:
«Местные солдаты хорошо одеты и вооружены, их служба оплачивается по высокой ставке. У них более 50 тысяч регулярных солдат, и ещё большее количество добровольцев, которые готовы служить безо всякой платы. Судите сами, как будут сражаться люди подобного калибра. Они сильнее, чем мы могли бы подумать, вы будете немало удивлены этому. Ничто не шокирует и не пугает их. Уверен, что максимум в 1776 году они объявят независимость от Британии, никакого отступления не будет».
Из вышесказанного видно, что Бонвулуар, как шпион, оказался человеком, которого может обмануть даже дворник. В предыдущих частях нашего повествования мы уже продемонстрировали, насколько дело мятежа было плачевно в указанный период. Однако в одном Жюльен напророчил точно: колонии действительно объявили независимость!
Бонвулуар получил от американцев несколько вопросов, которые, как частное лицо, он обещал озвучить перед своим правительством:
- Как относится Франция к североамериканским колониям? Если отношение её благоприятное, то можно ли получить официальное подтверждение этого?
- Может ли Франция прислать двух компетентных инженеров на помощь повстанцам? Что американцы должны сделать, дабы заполучить их?
- Может ли Франция прислать оружие и другие боеприпасы в обмен на товары колоний? И могут ли американские корабли иметь свободный вход под своим флагом во французские порты?
В принципе, Бонвулуар взял на себя риск ответить на все вопросы положительно. Он даже заявил, что инженеров можно прислать и числом поболее. При этом от ответа на вопрос о возможном союзе Франции и Тринадцати колоний наш фигурант уклонился.
27 декабря 1775 года Бонвулуар сел на быстроходный куттер и убыл на родину. Через три дня после прибытия в Кале отчёт шпиона лежал на столе у Вержена. Далее уже в 1776 году была организована тайная франко-испанская фирма «Родриго Гонзалес и Ко», занявшаяся поставками боеприпасов в Америку. В этой схеме была задействована и Голландия, чья колония на острове Синт-Эстатиус стала основным перевалочным пунктом на маршруте поставок оружия мятежникам.
После победы под Саратогой, 6 февраля 1778 года, Франция заключила со Вторым Континентальным Конгрессом договор о дружбе и торговле. Помимо всего прочего, это соглашение содержало в себе следующее положение: Франция окажет колониям помощь в борьбе с Британией, если Лондон нарушит мир с Парижем — либо прямым нападением, либо атаками на французские торговлю и судоходство. В статье 10 США и Франция приглашали присоединиться к договору все страны, которым угрожает или может угрожать Англия.
Оставим на время Францию и поговорим об английской политике XVIII века.
Все мы помним с вами фразу Черчилля:
«У Британии нет постоянных врагов и постоянных друзей, а есть только постоянные интересы».
Так вот, оказалось, что эта схема помимо очевидных плюсов может иметь и минусы.
Собственно весь XVIII век Англия в случае необходимости выделяла союзнику на континенте денежные и товарные субсидии в обмен на военную помощь. При этом чужие интересы и желания англичане рассматривать просто отказывались. Это были своего рода отношения клиента и проститутки, причём британский союзник всегда пребывал в роли последней. Англия из раза в раз просто хотела воспользоваться услугами кого-либо, честно за это заплатить и расстаться до следующего раза.
Глава внешней политики Великобритании Фредерик Норд, 2-й граф Гилфорд
Неукоснительно следуя подобной методике, британский Кабинет успел испортить отношения с Россией, Данией, Швецией, Голландией, Пруссией, и т. д. Как это получилось? Для примера рассмотрим ситуацию с Пруссией, которая являлась верной союзницей Англии в 1756-1763 годах.
Фридрих Великий, разочарованный результатами Семилетней войны, посчитал, что Англия его предала, и занял глухую антианглийскую позицию. Он отказал Лондону в найме прусских солдат, запретил пользоваться своими портами для охоты на американских каперов, но в то же время попросил повстанцев не присылать в порты Пруссии суда под своим флагом, предпочитая покупать американские товары через французов. Также прусский король запретил транзит нанятых англичанами немецких войск через прусские земли и порты. Кроме того, Пруссия дала гарантии Парижу, что если Франция поддержит колонии, то Берлин не нападёт на Францию и станет соблюдать нейтралитет.
Когда повстанцы победили под Саратогой, Фридрих согласился продать им 800 пушек через фирму Сплитгербера.
По сути, работать с англичанами по схеме «солдаты в обмен на субсидии» остались только мелкие немецкие государства — типа Гессена или Касселя, но те просто специализировались на продаже своих солдат в другие страны. А вся остальная Европа увидела в борьбе Англии и колоний отличный повод погреть руки на британском несчастье. Отметим, что если Франция и Испания открыто поддержали Штаты, то остальные европейские страны, как минимум, были вежливо нейтральны. Причём этот нейтралитет оказался более выгоден колониям, а не британцам.
В то же время у английского Кабинета словно были шоры на глазах, Лондону казалось, что стоит объявить Франции войну, как сразу же организуется очередная антифранцузская коалиция!.. Именно с таким настроем 17 марта 1778 года Англия начала враждебные действия против королевства Людовика XVI.
«Заряжай!», «Целься!», «Огонь!..»
Немного о силах сторон на море, ибо как раз там и развернётся первый акт нового вооружённого противостояния двух королевств.
Франция
К концу Семилетней войны (на 1 января 1763 года) у Франции оставалось всего 47 линейных кораблей, в том числе четыре 50-пушечных. Многие из них были в плохом состоянии.
В 1762 году был брошен клич — восстановить флот! На добровольные пожертвования до 1766 года французам удалось построить 14 линкоров и 1 фрегат. Кроме того, госсекретарь Шуазель, на которого 1759 год оказал отрезвляющее воздействие, предложил Людовику XV построить за 10 лет 80 линкоров и 45 фрегатов. Король этот план одобрил. Во главе морского министерства встал брат государственного секретаря — Шуазель-Праслен, и на верфях Его Христианнейшего Величества спешно начали строить новые корабли.
К 1771 году Франция уже могла выставить в море 64 линкора и 50 фрегатов — довольно большие силы. Однако новая фаворитка короля мадемуазель Дюбарри с помощью герцога д’Эгильона и канцлера Мопу свалила всесильного государственного секретаря — 24 декабря 1770 года Шуазель был отправлен в отставку. В 1772 году морским министром стал малограмотный Пьер-Буржуа де Буан, бывший интендант Безансона, который сразу же свернул все реформы Шуазеля. В 1774 году де Буана сменил Анн-Робер-Жак Тюрго, барон д’Ольн, бывший интендант Лиможа. Если в качестве контролера финансов Тюрго, друг энциклопедистов, проявил себя неплохо, то в качестве главы морского департамента он решил уравнять морских офицеров с сухопутными, что вызвало всеобщее возмущение. Через месяц выгнали и его. Теперь морским министром стал генерал-лейтенант Парижской полиции Антуан-Раймон де Сартин.
Аудиенция Бенджамина Франклина у Людовика XVI в марте 1778 года
Господин де Сартин сам был в морских делах профаном, но имел мудрость прислушаться к знающим людям. Именно при Сартине вводится обязательная разведывательная сводка по флотам других держав, где сообщается их численный состав, укомплектованность, новинки судостроения, бюджет и т.д. Новый морской министр лично курирует строительство кораблей, создаёт новые литейные цеха, проводит административные реформы.
Англия
До вступления Франции в войну Британия не вела широкого военно-морского строительства. На 1 июля 1778 года Royal Navy имел 122 линейных корабля, из которых 3 были негодные, 6 — в постройке, 13 — в тимберовке; вооружённых было 66 линейных кораблей, из них 30 — в европейских водах, 14 — в Северной Америке, 13 — на пути в Северную Америку, остальные — на пути в Индию или Менорку. На эту же дату французский флот имел, из общего числа в 65 линкоров 52 вооружёнными, из них 32 — в европейских водах, 13 — на пути в Северную Америку, остальные — на Средиземном море и в Индийском океане.
Военные действия обе стороны начали лишь к лету 1778 года.
Французы раньше, чем англичане завершили подготовку кораблей, и уже 3 июня командующий Флотом Океана лейтенант-генерал Луи-Гильюэ граф д’Орвилье вышел в море с 32 линкорами. Странно, но никакой конкретной боевой задачи Орвилье поставлено не было. Получается, что флот вывели в море
«для престижу». [1]
Французы были полны решимости взять реванш за разгром на море в Семилетнюю войну.
В марте 1778 года британский флот получил приказ готовиться к выходу в море. Англичане спешно вооружали свои силы, но принятые меры британского Адмиралтейства оказались запоздалыми, и, несмотря на все усилия портовых властей, на первых порах удалось вооружить всего 20 линейных кораблей.
Ещё в апреле в Спитхед прибыл адмирал синего флага Огастес Кэппел, который выбрал своим флагманом 90-пушечный линкор «Принс Джордж». 16 мая, когда был вооружён 100-пушечный линкор «Виктори», Кэппел перенёс свой флаг на него. Осмотрев готовившиеся корабли, адмирал остался весьма недоволен их состоянием: всего 6 из них были относительно готовы к выходу в море.
13 июня Кэппел вышел в море с 20 линейными кораблями, к которым вскоре присоединились ещё 2. Четырьмя днями ранее вице-адмирал Байрон отправился в Америку с 13 линкорами и одним фрегатом после того, как было получено сообщение, что туда ушли 12 линкоров Тулонской эскадры. 17 июня Кэппел остановил в море пару французских фрегатов. Французы сопротивлялись и остановились только после короткого боя (война ещё не была объявлена!). Из найденных на захваченных фрегатах документов Кэппел узнал, что в Бресте готова к выходу эскадра в 32 линкора…
15 июня 1778 года из Бреста вышла в море маленькая французская эскадра — 30-пушечный фрегат «Бель Пуль», 26-пушечный фрегат «Ликорн», 16-пушечный корвет «Ирондель» и 8-пушечный люгер «Курьер». Задача была проста — следить за перемещениями английского флота.
17 июня недалеко от мыса Лизард французы были обнаружены эскадрой Кэппела. Чтобы французы ни в коем случае не смогли передать в Брест информацию о численности английской эскадры, Кэппел послал за ними в погоню только что построенный 64-пушечный линейный корабль «Америка», 32-пушечный фрегат «Аретьюза», 28-пушечный фрегат «Милфорд» и 8-пушечный куттер «Аллерт».
Первым французов настиг «Аретьюза», имевший в Royal Navy репутацию отличного ходока. Британец выстрелил холостым зарядом, предлагая «Бель Пуль» лечь в дрейф. В ответ капитан французского фрегата Жан-Исаак Шадо де Клошетери приказал не церемониться и дать залп сразу всем бортом. Англичане ответили в привычном им быстром темпе, однако французский экипаж так же давал залп раз в две минуты. Дело было в том, что предыдущий командир «Бель Пуль» барон де Мариньи был фанатом пушечной стрельбы — он преизрядно натаскал свою команду.
Держа курс к берегу, оба корабля отдалились от остальных. Тем временем «Ликорн» был принуждён сдаться 64-пушечному «Америка» и 28-пушечному «Милфорд», «Ирондель» смог сбежать и укрыться у острова Бац. В тоже время французский люгер и британский куттер вступили в бой, однако в самом начале перестрелки англичанам удалось сбить французам бугшприт, что сильно снизило манёвренность французского суденышка. Несмотря на это — «Курьер» сдаваться не собирался и раз за разом осыпал противника ядрами.
Бой фрегатов «Бель Пуль» и «Аретьюза»
«Аретьюза» и «Бель Пуль» тоже продолжали бой. Клошетери, стоя на главной палубе с секундомером в руках, командовал:
«Заряжай!», «Целься!», «Огонь!».
Французская картечь прошлась по верхней палубе англичанина, повыбив офицеров. Британский капитан Сэмьюэл Маршалл, в свою очередь, попытался обрезать французу корму, но благодаря своевременному маневру «Бель Пуль» оказался борт о борт с «Аретьюза». Тут же Клошерти вновь скомандовал:
«Огонь!»
Последовал залп — и за борт полетела грот-мачта англичан. Тогда Маршалл приказал кинуть якорь (корабли сражались около берега в мелководной бухте — глубины были небольшие). Используя его как рычаг, англичане развернули свой фрегат и дали пару продольных залпов по носу противника. Этими выстрелами были сметены за борт все расчеты французских 6-фунтовок на верхней палубе и убит старший лейтенант «Бель Пуля», но теперь уже француз, используя лучшую манёвренность, смог пройти с кормы и дать продольные залпы по «Аретьюзе». От больших потерь англичан спасло только то, что на их верхней палубе к этому моменту почти никого уже не было. Ну, не считая покойников, конечно…
Бой фрегатов шёл уже третий час. Огонь англичанина сильно ослабел. Поняв, что дело плохо, Маршалл решил вернуться обратно к эскадре Кэппела. «Бель Пуль» пустился в преследование. Примерно в это же время к французскому фрегату присоединился сильно избитый «Курьер», сумевший улизнуть от «Аллерта». Но вот проблема — если искалеченные паруса «Аретьюзы» наполнил вечерний бриз, то «Бель Пуль» оказался в полосе безветрия. Англичанин начал увеличивать расстояние, а потом и вовсе оторвался от неистового француза. На этом бой закончился.
Ночью «Курьер» прошёл вдоль берега в Брест, и доложил Орвилье о бое. Орвилье тотчас же послал 100 лучших моряков на шлюпках для пополнения команды «Бель Пуля», и утром 18 июня французский фрегат на всех парусах пронёсся мимо английской эскадры Кэппела в Брест.
Когда начали разбираться в результатах боя, то оказалось, что французские потери значительно больше английских. Французы потеряли 30 человек убитыми и 72 раненными, англичане — 8 человек убитыми и 36 раненными. Однако в этом столкновении впервые, наверное, со времён войны за Испанское наследство, английский корабль того же ранга, поджав хвост улепётывал из боя, отказываясь продолжать сражение с французом!
Это произвело фурор. В салонах только и говорили, что о поединке «Бель Пуля» и о мужестве Клошетери, Мария-Антуанетта ввела в моду прическу а’la Belle Poule, ну а сам бой между «Бель Пулем» и «Аретьюзой» послужил casus belli — 10 июля 1778 года Франция объявила войну Англии.
Что же касается английской эскадры, то Кэппел вернулся на Спитхед 27 июня; 9 июля он вновь вышел в море с 24 линкорами, ещё 6 присоединились через два дня.
Сражение лучших адмиралов
Кэппел считался лучшим английским адмиралом своего времени. Он получил широкую известность ещё во время Семилетней войны, когда командовал эскадрами при взятии Бель-Иля и Гаваны, и был очень популярен среди моряков. Но при этом он являлся видным деятелем оппозиционной партии вигов. Вигом был и второй флагман — адмирал Харланд. Третьим же флагманом оказался тори Пеллисер, бывший также членом Адмиралтейства. Здесь следует учесть, что находившиеся у власти тори вели ожесточённую борьбу с восставшими американскими колониями, тогда как виги считали эту войну братоубийственной и полагали, что колонистам необходимо предоставить независимость. Но колонисты, это одно, а французы, стародавний противник Альбиона — совсем другое!
Адмирал Огастес Кэппел
Ещё в 1777 году Кэппел получил приглашение короля и первого лорда Адмиралтейства Сэндвича возглавить флот в случае войны с Францией; в марте 1778 года Кэппел был весьма милостиво принят королём, который подтвердил это приглашение.
8 июля в море вышел французский флот из 32 линкоров под командованием Орвилье. Тот тоже считался лучшим адмиралом своего времени, но уже, разумеется, во Франции. В 1772 году он командовал эволюционной эскадрой, которая отрабатывала различные манёвры и построения, попутно используя усовершенствованы сигналы.
Встреча флотов и двух «звёздных» адмиралов произошла 23 июля 1778 года в 90 милях западнее острова Уэссан.
Английский адмирал имел 30 линкоров, 6 фрегатов, 1 куттер и 2 брандера Авангардом из 10 кораблей командовал вице-адмирал красного флага сэр Роберт Харланд; центром из 11 кораблей — адмирал Синего Флага достопочтенный Огастес Кэппел; арьергардом из 9 линкоров — вице-адмирал синего флага сэр Хью Пеллисер, недавно произведённый в вице-адмирала.
Орвилье имел 32 линкора, 15 фрегатов и одну небольшую шхуну, но к моменту встречи с противником силы французов оказались разбросаны. Поэтому по ситуации на «сейчас» Орвилье располагал всего 21 линкором. Французы были на ветре, но не желали принимать бой в невыгодных условиях. Орвилье, дожидавшийся, когда к нему подтянутся дополнительные силы, уклонился от встречи. При этом французы продолжали оставаться на ветре.
27 июля погода стала лучше, установился ветер от зюйд-веста, и флоты сблизились. Французы в этот момент имели следующие силы: авангард под флагом графа дю Шаффо в составе 9 линейных кораблей; центр под командованием Орвилье — 9 линкоров; арьергард под командованием Луи-Филиппа Орлеанского герцога Шартрского — также 9 линкоров. Ещё 3 самых слабых линкора Орвилье вывел за линию, они шли на траверзе 3 головных линкоров.
В ходе маневрирования Орвилье, искусно уклонялся от решительной схватки и добился того, что бой начался на контркурсах. Баталия получилась нерешительной. Французы сражались в «опрокинутом» строе, а дивизион герцога Шартрского оказался в авангарде.
Первые три французских корабля держались от противника на расстоянии, которое пушечные ядра покрывали только будучи на излёте. Если бы в первой тройке следовали и остальные корабли, то сражение превратилось бы в перестрелку на предельно дальней дистанции, к чему, вероятно, и стремился Орвилье. Но четвёртый французский корабль открыл огонь с куда более короткой дистанции, чем первая тройка. Примеру «номера четыре» тут же поспешили последовать прочие, следовавшие ему в кильватер, французские вымпелы, и Орвилье, волненс-ноленс,пришлось забыть про идею обмена ядрами «на излёте»…
Французы держались в ровной линии. Английскую же линию ровной можно было бы назвать только спьяну. Во-первых, держать равнение британским кораблям мешало подветренное положение. Во-вторых, из-за этого же самого подветренного положения на корабли Кэппела сносило пороховой дым, что затрудняло англичанам стрельбу и маневрирование, да и вообще множило беспорядок. Особенно плохо шёл арьергард Пеллисера. Ещё при сближении он отстал, и Кэппел приказал ему прибавить парусов. Пеллисер подчинился, но очень обиделся, сочтя это выговором себе на глазах всей эскадры.
Сражение началось в 11.00. Оно носило бессистемный характер. На ряде английских кораблей сильно пострадал такелаж. К 14.00 Орвилье, увидев, что его передовые корабли уже прошли центр англичан, поднял сигнал:
«Головным кораблям арьергарда последовательно повернуть и атаковать противника на близкой дистанции».
Замысел Орвилье состоял в том, чтобы его корабли последовательно обогнули хвост английской линии, нанеся ему повреждения, после чего перешли бы на другой галс и спустились под ветер от англичан. Репетичный фрегат Орвилье «Конкорд» просигналил приказ арьергарду. Как раз в это время флагман герцога Шартрского 84-пушечный «Сен Эспри» находился между центром и арьергардом английского флота. Дивизион Пеллисера опять отстал (капитан мателота флагмана Пеллисера 90-пушечного «Формидейбла» позже сообщал, что не мог стрелять из-за постоянного отставания своего флагмана). Шеф д’эскадр (аналог контр-адмирала в английском флоте) Ла Мотт-Пике, находившийся при герцоге в качестве наставника, оценил диспозицию, затем взглянул на поднятый сигнал Орвилье и воскликнул:
«Вот лучший момент в вашей жизни! Вы можете отрезать концевые английские корабли. Видите приказ Орвилье, он поднят как раз вовремя!»
Но герцог молчал. Тогда Ла Мотт-Пике сам повернулся к штурману и начал давать ему распоряжения. Но тут вмешался один из версальских придворных из свиты герцога (Жанлис). Он обратился к Ла Мотт-Пике со следующими словами:
«Месье, помните, что вам доверили быть при Его Высочестве и вы должны подчиняться ему».
Герцог вывел корабль из линии, подвел к флагману Орвилье, и тот повторил ему приказ голосом. Однако время оказалось потеряно: сигнал флагмана требовал немедленного исполнения, между тем передовые французские корабли уже ушли далеко вперёд и стали поворачивать на обратный курс под ветер на большом расстоянии от англичан.
Битва при Уэссане, 1778 год
Битва при Уэссане, 1778 год
Как только эскадры разошлись на контркурсах, Харланд и Кэппел развернули свои дивизионы на север, чтобы дать ещё один бой противнику и прикрыть оставшиеся сзади повреждённые корабли. Вымпелы дивизиона Пеллисера имели наибольшие повреждения и долго оставались сзади, исправляя их. После поворота Орвилье на юг и под ветер, дивизионы Харланда и Кэппела также повернули на юг, Кэппел всё ещё надеялся возобновить сражение, будучи уже на ветре. Он неоднократно поднимал сигналы Пеллисеру, приглашая его занять место в общей линии и даже послал ему два фрегата с приказами. Но Пеллисер со своим дивизионом оставался далеко позади (в двух милях) на ветре с 16.00 до 19.00. «Формидейбл» стоял на одном месте, единственным видимым его повреждением был непривязанный фор-марсель (позже Пеллисер оправдывался тем, что боялся его привязать из-за повреждения фок-мачты). Кэппел и Харланд, сгорая от нетерпения, тщетно ожидали подхода Пеллисера. Кэппел позже говорил, что он имел шанс возобновить сражение до 6 часов вечера, имея на тот момент ещё два часа светлого времени. Наконец, Кэппел «призвал» к себе корабли арьергарда индивидуальными сигналами (кроме «Формидейбла»). Но было уже поздно — день заканчивался.
Чисто английские разборки
К 19.00 стрельба утихла. Ни одна из сторон не потеряла ни одного корабля. На следующее утро от французов не осталось и следа — Орвилье уклонился от продолжения сражения. Потери англичан составили 500 человек убитыми и раненными, французов — 700 человек. Этот заурядный, в общем-то, бой неожиданно вызвал во Франции и Англии целую бурю.
В Париже бездействие герцога Шартрского было воспринято как трусость, в столичных салонах негодовали. Герцог, чтобы спасти свою репутацию, обвинил капитанов кораблей первого дивизиона арьергарда, но Орвилье взял их под свою защиту. Возмущение при дворе было столь велико, что герцог Шартрский оставил службу на флоте и вскоре перешёл на службу в… кавалерию.
Впрочем, французские разборки были детской забавой по сравнению со скандалом у англичан. В своём отчете о бое Кэппел сдержано поблагодарил Харланда, а действия Пеллисера оставил без комментариев. Слухи об этом просочились в прессу, которая немедленно подняла вопрос о том, как вёл себя арьергард в бою при Уэссане. Появился памфлет, в котором действия Пеллисера расценивались, как предательские. Разъярённый Пеллисер прибыл к Кэппелу и потребовал опровергнуть
«домыслы газетчиков»
и восхвалить его действия в сражении. Кэппел отказался.
Тогда Пеллисер через голову Кэппела обратился в Адмиралтейство (невиданное нарушение субординации!) и обвинил Кэппела в нарушении Инструкций для похода и боя, а также в нерешительности и трусости — все пункта обвинения в случае их подтверждения предусматривали смертную казнь. Двенадцать старых адмиралов во главе с самим Хоком обратились к королю, толсто намекнув, какие тяжкие последствия может иметь процесс против Кэппела. Адмиральский демарш удачей не увенчался — первый лорд Адмиралтейства Сэндвич всё же дал делу ход.
Хотя состав судей был определён Сэндвичем, Кэппел был оправдан по всем пунктам, а вот командиру арьергарда при Уэссане пришлось испить горькую чашу до дна. После оправдания Кэппела, толпа сожгла дом Пеллисера и чуть не убила его самого. «За компанию» лондонцы вынесли стёкла в домах премьера Норта и Сэндвича. Чтобы избежать погрома, королевским министрам пришлось выставить в своих окнах свечи (дело было ночью) в знак того, что и они в восторге от оправдания Кэппела!..
Возмущение английского общества «невнятным» результатом сражения у Уэссана было неописуемым. Оно достигло даже Парламента, который пафосно выразил благодарность Кэппелу, ну а Пеллисер… Сэндвич, выступая в Палате Общин, сообщил, что Пеллисер выведен из состава Адмиралтейства, с него снята должность командира полка морской пехоты, и он также потерял прочие доходные должности, оставшись всего лишь вице-адмиралом на берегу с уполовиненным жалованием.
Адмирал Хью Пеллисер
Карьера Пеллисера была закончена. Более того, в связи с массовыми обвинениями, ему пришлось даже просить над собой суда. Многим это может показаться удивительным, но суд неудачливого командира арьергарда оправдал. Судьи восхвалили Пеллисера за участие в сражении, но тут же порицнули за то, что тот не сообщил Кэппелу о сильных повреждениях его кораблей.
Кэппел вновь поднял свой флаг на «Виктори», но 3 марта 1779 года лидер вигов Фокс представил на рассмотрение Парламента билль об отставке первого лорда Адмиралтейства, обвинив его в коррупции и совершенно неудовлетворительном ведении дел. Заодно Сэндвичу припомнили и суд над Кэппелом. Даже часть депутатов из правящей партии тори поддержала этот билль!
Сэндвич удержался с большим трудом, перевес при голосовании оказался минимальным. Король и первый лорд были в ярости. В качестве ответного удара по вигам они заставили только что оправданного Кэппела отказаться (17 марта) от командования Флотом Канала. Тут же Харланд в знак поддержки опального Кэппела отказался занять место своего бывшего начальника. С учётом ранее изгнанного на берег Пеллисера, Флот Канала внезапно остался без всех своих трёх адмиралов. Прибывшие из Вест-Индии Хоу и Баррингтон поддержали адмиральскую «забастовку» и тоже наотрез отказались служить
«у такого правительства».
Добавим, что к описываемому моменту наиболее способный адмирал-тори Родней, спасаясь от кредиторов, давно уже жил во Франции, где его и застала война. Словом, в Royal Navy возникла неожиданная ситуация — командовать флотом было тупо некому!
Кстати, о Роднее. Тот после Семилетней войны, как и многие британские моряки, оказался не у дел. Ну, вы же понимаете — мир, оптимизация военных расходов и вот это вот всё. В 1774 году контр-адмирал Родней ещё командовал Ямайской военно-морской базой, потом даже стал губернатором Ямайки. В это же время адмирал пристрастился к игре в карты. Проиграл он довольно много, кредит его в Британии был исчерпан, поэтому Родней перебрался во Францию, где смог ссудить немного денег. Впрочем, и эти деньги наиболее способный адмирал вскоре успешно проиграл.
Летом 1778 года Франция объявила войну Англии. Во время светского раута Родней оказался за одним карточным столом с Луи-Филиппом Орлеанским, герцогом Шатрским, адмиралом Франции. Зашёл разговор о войне с Англией — Шатрский бахвалился, что не допустит повторения результатов Семилетней войны и на море разгромит англичан. Роднея этот разговор сильно задел. Он решил вставить несколько колких замечаний, на что Луи-Филипп резко ответил, что не понимает по-английски. Родней ничтоже сумняшеся в полной тишине произнёс:
«Главное — выйти в море. В плену вы быстро научитесь говорить по-английски!»
Только в самом конце 1779 года Родней с помощью французов (!) сумел уладить свои дела и вернуться в Англию. Самый способный адмирал яростно всем доказывал, что если он возглавит флот, то непременно одержит победу — маршал Арман-Луи Гонто-Бирон на спор немедленно ссудил самому способному тысячу луидоров…
[1] Впрочем, есть и другая версия – крейсерство Орвилье ко входу в Канал должно было отвлечь англичан от перехода Флота Леванта (12 кораблей во главе с д’Эстэном) в Америку
источник: https://fitzroymag.com/right-place/gromkoe-delo-u-ujessana/
