По поводу нынешних украинских событий мне вспомнилась одна отдаленная уже, но в каком-то смысле символичная история.
Когда-то, в тощие послесоветские годы я отдыхал где подешевле: за границей, в Ялте, в одном еще недоразрушенном после введения этих границ пансионате. Там мне попался и приятель – львовский хохол Володя, поджарый, лысоватый теннисист и бабник средних лет, по специальности – философ. Спрыснули мы с ним за ужином знакомство – и отправились в разведку боем на предмет этих возможных баб.
На набережной нашли пару незаангажированных еще девчат, хотели сразу зазвать их в номера – но они карман держали шире, на какой-то более существенный ангажемент. Тогда свернули мы в ближайший ресторанчик под открытым небом, и давай там букетом местного разлива укреплять контакт.
Девчата оказались менеджерами вещевого рынка из Донецка. Взглядов прогрессивных: «Сейчас уметь жить надо, кто с головой – не пропадет! У нас так говорят: шахты стоят – а «мерседесы» ездят!» Но по-хохляцки кроме «москали клятые», по-моему, не знали ничего.
Еще они открылись, что мечтают посетить здесь самый европейский, под уже закрытым небом, ресторан Ореанда. Мы аккуратно пропустили их дорогостоящий намек мимо ушей, и Вова давай жать на патриотику. Что дескать можно не любить этих клятых москалей, но его, «гарного парубка со львивщины», они уж полюбить должны – хотя бы чтобы только насолить кацапу. Я же наоборот бил на былой союз: а ну скинем этого Мазепу в море, все мы – одной славянской крови! А уж за этот берег столько русских косточек положено, что любить здесь надо только меня!
Довольно долго мы так с Вовкой препирались, еще нечаянно и упились – и вместо дружного сложенья сил с уклоном в номера у нас в итоге вышел лебедь, рак и щука. Девок тянет в Ореанду, Вовку – в незалежность, меня – в былые берега. И заскучавшие от нашей распри девки в конце концов нам показали шиш: назначили свидание на завтра – и под предлогом отойти в кусты вовсе утекли от нас.
А мы потом еще там с час по всем кустам блукали, в братскую обнимку наконец; девчат, чей след давно простыл, искали…
Но отлежавшись на другой день на пляже, решили нынче уже не ударить лицом в грязь. Встречаем снова наших барышень – но они с эдаким апломбом объявляют, что их уже позвали в эту европейскую Ореанду. «Кто?» – «Ну так, одни». Намек был ясен: пойдут они туда наверняка, а с нами или нет – это уже наш выбор.
Но и мы тоже закусили удила: нужен тут этот кабак закрытый! Но куда там! Развернулись наши донецкие лотошницы с такими видами, что не учили б вы нас, умных, жить! Уж дескать не продешевим при таком спросе на наши козырные попки – и адью!
Назавтра опять мы с Вовкой загораем, философствуя за жизнь – как вдруг прямо к нам чешут наши барышни. Но не задрав уже носы, как давеча – а каким-то словно изменившимся, как по горячим камням совести, повинным шагом.
«Ну, были в Ореанде? Хорошо повеселились?» Но они все как-то отвечают сбивчиво и невпопад. Мы им вновь повторили наше приглашение – которое они на сей раз с ходу приняли. И уже у нас, охотно выпив и покушав, как на духу поведали об их вчерашней ходке в эту Ореанду.
Позвали, значит, их туда два не то хачика, не то карима, очень гладкие на вид. Усадили за стол с белой скатертью, заказали икру и осетрину на углях. Пока все это почему-то долго не несли, еще пригласили и на яхте покататься, и на дельтаплане полетать. Девчата уши распустили, подписались на халяву на все сразу.
Тут к ним подходят еще двое: обнялись, что-то по-своему бур-бур – и говорят: «Это плохой кабак, поехали сейчас наверх, там классно, танцы, варьете». И подают прямо к подъезду этот доконавший шахты «мерседес» – который доконал вконец и их. Сели они и поехали.
Поднялись по горе над Ялтой, приезжают – только это не кабак, а дача. Мол сперва здесь отдохнем, еще программа в варьете не началась. Да вы не бойтесь, здесь приличный человек живет, никто вас не обидит.
Приличный человек, такой бритоголовый Шрек, всех очень тепло встретил, повел к даче. Дача богатая, в три этажа, за ней бассейн. Сели над ним; вино, фрукты – но девчата замечают, что никто отсюда никуда уже не собирается. Стали намекать на варьете, но бритый аж обиделся: вам что, здесь плохо? Пейте, кушайте, купайтесь!
И стало им как-то не по себе. И они решили: только искупаемся – и наутек. Но только все в бассейн попрыгали, как их давай там хапать – и уже напрямик: пили, кушали, купались – надо уважить и хозяина, и пацанов. Они пищать: «Обещали ж, что не обидите!» А этот Шрек им: «Девушку обидеть – грех, а ублажить – святое дало!» И еще пообещал: будете хорошо себя вести, дадим по сотне баксов!
Тогда они под испытанным предлогом отойти до туалета схватили их вещички, через окошко в туалете выбрались – и деру.
Отбежали по дороге уже в полной тьме – погони нет, ну слава Богу! Но только двинули вниз к Ялте – сверху фары едущей на них машины. Они и спрятаться не успели, да и некуда: с одной стороны отвесная скала, с другой – пропасть, – машина около них тормозит.
В ней два каких-то совсем диких горца: «Дэвушки, садытесь, довезем!» Они: «Нет, нет, спасибо!» Те тогда выскочили – и им: «Ну, распрягайтесь до трусов!» Повалили и тут же, меж скалой и пропастью, над ними надругались – да еще варварски, с заездом в самые неловкие места, боль адская. Но и это еще не все. В Ялте они остановились в частном секторе – и на всякий случай все свои деньги таскали с собой в сумочках. Так эти басурмане и сумочки их вытрясли – и были таковы.
Стоят наши девчата, плачут-заливаются, ту Ореанду, вышедшую им таким наскальным варьете, на чем свет проклинают. И вдруг видят опять: по серпантину снизу поднимается еще какой-то фарный свет. У них от ужаса поджилки затряслись, и они – скорей наверх, на ту же дачу. Поскольку еще один такой дубль им не снести – а там, на даче, если даже на семь бед один ответ, хоть отвечать придется, есть надежда, более цивильным образом. Ну и еще, чего греха таить, такая мысль: эти обещанные две сотни баксов теперь, в виду такой измены обстоятельств, были б им как нельзя больше кстати.
А там их возвращению обрадовались очень. И хоть, вняв их мольбам не добивать в туза, надругивались над ними относительно цивильно, но зато всю ночь, до самого утра. А по поводу обещанного сказали: «Вы еще радуйтесь, что жить остались. А вообще таких шкур надо убивать!» Тем же «мерседесом» свезли до Ялты – и выкинули вон, чуть не пинком.
Вот так сходили прогрессивные девчата на халяву в дорогой еврокабак! Куда дешевле, подвели они урон, самим было б заплатить за ту так и не поданную икру и осетрину.
Ну да что делать, скинулись мы с Вовкой им на обратную дорогу – родная как-никак, хоть и дурная, кровь! Они в ответ так полюбили нас, что до утра перетащили свои шмотки к нам и ночевать у нас остались.
Да дорого яичко ко Христову дню! Нет бы так сразу – а теперь-то нам, конечно, можно объяснить, что все у них болит до того, что не только что-то, но и нужду справить нелегко!
Назавтра, когда мы уже отправили с автовокзала страдающих насквозь девчат, я не удержался кольнуть Вовку: «А ведь это вы, западенцы, больше всего подмахивали всяким басурманам против нас. Вот те и философский результат!»
Он мне ответил еще кольче – после чего мы перестали и здороваться в том недоразрушенном на войне кацапов и хохлов пансионате.
