-Тута в сенях банкиры, что на охоту приезжали, у меня солятся, а в этом углу эти.. как их.. “Представители оптовой канадской компании”. Уже поди приготовились. В кладовочке верующие, копченые. Посола и вероисповедания разного. Хорошие люди. Не ерепянятся когда в печь сажаю. Только бормочут чей-то про себя. Вот тут аккуратнее молодой человек, притолока низкая. Ой! таки ударилси болезный. Ну ничего, до свадьбы глядишь и зарубцуется, еже ли будет она эта свадьба. Хе-Хе.
Так я не расслышала, откель ты и по какому делу в наших муромских лесах касатик? Че это такое ? Пачпорт ? А! Удостоверение личности. Так ты у нас корреспондент значится. Нет… Корреспондентов я еще не кушала. Ой! А ты чего так побелел? Может настоечки мухояровой хлебнешь с дороги или попаришься ? Ну вот.. упал. Совсем мужик хилый пошел, чуть что сразу в обмороки кидается. А шишку то какую набил! Нянчийся с тобой теперь до утра.
Сгорбленная в три погибели старушка в длинной обтрепанной цыганской юбке и старом ватнике ухватила подмышки резко поскучневшего доброго молодца и поволокла в глубь избушки, поближе к разинувшей огромную черную пасть русской печи.
Утром, с первым голодным криком кота Степана, добрый молодец заворочался на теплой лежанке русской печи, растворил очи и тут же испуганно их захлопнул. Висящий перед его носом, ссохшийся и истлевший от времени трупик летучей собаки, оскалом своим, разом напомнил добру молодцу где он, как он и почему он до сих пор он, а не что то аппетитно пахнущее в печи.
Злобная старушенция услышав лязг коренных зубов пришлого корреспондента тут же примчалась с улицы запрыгнула на лавку и сунув крючковатый нос в темноту убежища молодца проворковала:
-Проснулся касатик?! Да ты брось палку то, брось! На что тебе она в этом месте. Тут поди злодеев лет сто как не видали, все больше жулики и авантюристы хаживают. Как ты с ней с палкой то завтракать будешь? Брось тебе говорю!! – Бабка сплюнула в сердцах и соскользнув с лавки деловито ринулась к печи, загремела ухватом и через минуту по избе разнесся божественный запах наваристых щей. На печке завозилось, виновато засопело и на лавку осторожно ступил испачканный в зеленом кроссовок не званного гостя.
-Вода в бочке, бочка на улице, жрать дам после умывания. Бегом марш!! – рявкнула бабуля и тычками выперла молодца в узкие, заставленные бочками сени. Молодец, вспомнив чем наполнены бочонки, попытался пробежать по потолку, но не рассчитал силы и с размаху снес локтем крышку одного из хранилищ банкирского мяса, который на поверку заполненным до верху кислой капустой.
-Ну! Чего уставился горемычный ? Капустки не видал бочковой? Будешь ее жевать, ежели через минуту умытым не вернешься. Мигом говорю!!
Молодость не дает разгуляться печалями и страхам, и вскоре Добрый молодец вовсю уплетал завтрак гостеприимной славянской ведьмы. Та сидела на лавке поджав под себя ноги в разношенных лаптях и внимательно всматривалась в завтракающего гостя. Гость набивал утробу в три горла. Давал знать двухдневный марш-бросок по болотам без запаса еды, сотоварищей и карты. Молодец, он же не шибко известный блогер Пуськин Васька просто потерялся. “Корпоративный перепой на природе – это так романтично” сказала Бякина Алка и уволокла в кусты бесчувственное тело Васьки. Когда тело очнулось, вокруг никого не было. А первую человеческую физиономию Пуськин узрел пропетляв по болотам почти двое суток. И это была физиономия старой карги, сидящей сейчас напротив и подозрительно цыкающей зубом.
-Поел касатик? Вот и ладненько. Пора переходить к главному. – бабка соскочила со скамейки и скрипя костяным протезом начала обходить стол, отжимая испуганного Пуськина к окну. Сытый Васька затравленно икнул и припустив плача в голос тихонько про скулил
-Бабулеька, милая, не бери грех на душу. . Я живой и не банкир к тому же. Я блогер!!
-Тху ты ! Это блохами что ли торговать научен? Так у меня их отроду тут не водилось и не будет. Выкуси! – бабка сунула аккуратную дулю под нос взвизгнувшему Пуськину и тот с жутким воплем “Не нужно меня коптить!!” пал ниц.
– Вот дурак че придумал. Надо мне из печи крематорий делать. Провоняется избушка горелым, оно мене нужно. Я тебя милок не за тем кормила. Ты припомни когда ты последний раз сказку русскую слушал касатик, или только синьку жрать в школе учили? А?!!! – вдруг взревела Баба Яга нависая над забившимся под лавку Васькой. Тот привычно закатил глаза под лоб и блаженно затих.
-Да за что мене такое горе ? Как в баньку идти так сразу в обморок. А еще сказку рассказывать на ночь. Это же когда до нее доберемся?
Привычно ухватив бесчувственное тело, хозяйка хлебосольной избы поволокла его на двор, в сторону курящейся ароматным дымком миниатюрной баньки стоящей у самого леса. Окатив из шайки с ледяной водой уже обнаженное тело Пуськина и приведя того из бессознательного состояния в полубессознательное, бабуля взялась истово охаживать того мохнатой метлой из березовых веток. Васька вопил, орал, скребся в вековой толщины смоляные кедровые бревна, звал на помощь Бога, Аллаха, черта, его маму и свою, Пуськину мать. Помогало мало. Васька был садистки, с изощренностью достойной Чикатило, много-разово бит березовой метлой, омыт в семи ледяных водах, укутан в мохнатое домотканное полотенце и щедро напоен заварной малиной.
За узким оконцем баньки существенно потемнело, из кустов поднялись облака мошкары, а Яга вела заплетающегося в ногах Пуськина в избу. Предстояли сказки на ночь. Судя по предыдущим событиям – страшные до упора.
Когда за окном дежурно завыли волки и им очередью воплей ответила сова Машка, Васька был сноровисто прижат насупленной Ягой в угол и вот уже с полчаса щурился от яркого света направленной в глаза керосиновой лампы с медным отражателем.
-Время пришло, сказки рассказывать Добрый Молодец – многозначительно сообщила Яга и придвинувшись к забившемуся в угол Ваське добавила – Колись болезный, за каким чертом ты приперся сюда? Только врать не советую. Я ведь могу и страсть проявить..Эээ в смысле допросить с пристрастием.
Бабка помахала раскаленным концом кочерги перед носом сомлевшего Васьки и придвинув пушистый гроссбух раскрыла его на чистой странице.
-Имя, фамилия, место жительства, вредные привычки, партийность и родственники за границей меня не интересуют. А вот “Что тебе тут надо и какой леший тебе дорогу указал к моей избушке” очень интересно. Так что сказывай все молодец, а то не сносить мне мой протез, отправлю я тебя в .. и Яга качнула головой в сторону печи.
Распаренный за день и покрытый ледяным потом сейчас, Васька пялился в пляшущее отражение горящего фитиля и успокаивал себя мыслью что это просто сон, и скоро наступит благостное утреннее похмелье, сменив своим привычным уютом омерзительную старушенцию. Похмелье не приходило. По закону кошмарного жанра, прямо сейчас в избушку, ломая мебель, стекла и собственные ноги, должен был ворваться знакомый ОМОН и израсходовав годовой запас патронов вызволить Пуськина из затянувшегося сна. ОМОНА и похмелья явно не намечалось и Васька принял спасительное решение “расколоться” и “запеть”.
Он рассказал внимательной Яге кем он был там, снаружи, в мире его сегодняшних грез, интернет фейков и фастфуда. Рассказал какая зараза его сманила на шашлычки. Слил компромат о генеральном директоре лавки, в которой он имел удовольствие недолго пахать “за так” и под угрозой пытки раскололся о отроческих фантазиях. Яга периодически засовывала остывающую кочергу в груду алых углей, скрипела гусиным пером в гроссбухе и что то недовольно бормотала себе под нос. Под утро Пуськин не выдержав психологического давления и предыдущих испытаний бессовестно захрапел на полуслове.
-Завтракать будешь? – раздалось глубокое женское контр-альто. Сопящего на печи Ваську как взрывом подкинуло и сбросило с лежанки на щедро освещенный утренним солнышком домотканный половик . Знакомую морду летучей собаки, почерневший от сажи ухват и огромную дубовую ступу с торчащей из нее метлой он обозрел привычным взглядом. Но голос… Его он явно не ожидал услышать в этом лешачьем углу. Васькин осторожно подобрался к углу печи и выглянул, стараясь не привлекать внимания. У стола спиной к Пуськину стояла дама с дивной фигурой и наотмашь, как Чапаев саблей, кромсала огромным ножом что то кровавое перед собой.
"Хэх!! Хрусь!! Мяууууу!!"
Пуськин испуганно отпрянул от угла печи и по обыкновению своей лузерской натуры, воткнувшись босой ногой в пустое ведро, загремел по полу. Послышались легкие шаги и металлическое позвякивание. Василий в ужасе закрыл глаза. Возможно в последний раз в жизни. Что то пахнущее свежей рыбой лизнуло Василия в нос, потопталось по груди и урча, мягко улеглось на Пуськине.
-Брысь Степан! – раздался женский голос и взгляду стремительно оживающего Васьки предстала незнакомая девица в фартуке с окровавленным ножом в отведенной руке.
-А….- коротко и задушено проорал Пуськин и безнадежно потряс одетым на правую ногу ведром. Река его жизни стремилась к кровавому финалу, в умирающем от ужаса мозгу летали отбивные и антрекоты из него – из Васьки!!! Пуськин суча ногами и пытаясь отползти за печь попытался припомнить хоть одну!! Самую малюсенькую молитвочку. Вспоминалась таблица умножения, прошлогодний Плейбой и Сучкова Лизка, соседка по парте, стерва и зубрила. “Кранты” – подумалось Ваське и он сноровисто попытался свалится в обморок.
Девица вытерла правую окровавленную руку о подол фартука и протянула ее Ваське
-Вставай, умора! Сегодня на завтрак рыба, жареная. Але!! Ты тут? Опять с утра разобрало?
Когда горка покрытой золотистой корочкой рыбы истлела до одинокого хвоста, а Васька употел до состояния медузы, Яга, а это была таки она, водрузила на стол средних размеров самовар и разлив по кружкам наваристый настой шиповника, в ответ на застывший в его глазах немой вопрос спросила.
-В курсе что такое камуфляж, молодец? Ну там “цифра”, “гилли”. Так вот это оно. То что было вчера. А сегодня это я и есть. Яга.
Васькин взгляд в который раз скакнул в сторону выразительного бюста, не менее выразительных бедер хозяйки дома и непонимающе уставился в васильково-раскосые глаза Яги.
-Ззачем? Зачем все это ? – Васькин обвел взглядом покосившуюся избу Яги, ткнул себе в грудь пальцем и выразительно с подвыванием в голосе добавил – Зачем было меня пытать?!
-А затем касатик что бы проверить кто ты, тварь бесхребетная, что предаст меня за грошик ломанный или человек достойный, что будет хранить тайну мою до гроба. Я ведь за свою жизнь никого так и не отправила к праотцам. А как забредет ко мне такой проныра, выведает кто я на самом деле и расскажет всем? Куда мне потом деваться? А так пугнула горемычного, потом сделала вид что проморгала как он прямо из печи деру в болота дал и знаю, что не вернется он сюда. Тебе подлить шиповничка еще?
-И давно это с Вами … бабушка? – Пуськин замялся подбирая выражение.
-Какая я тебе Ба-буш-ка, внучек? Это я для тех кто меня не знает и кому я не доверяю я страшная. А таких большинство. Я для них страшилище и каннибал. Детей воровала и ела. Молодцев на гибель отправляла. Опять же СМИ постарались. Это я про Средства-Мистической Информации в виде русских народных сказок. И, ты извини меня Вася за мои бесчинства. Парень ты видно по всему неплохой, без гнильцы. Отпущу-ка я тебя домой. Только уговор – ни слова обо мне.
-А если в виде сказки? Для детей. – встрепенулся Пуськин.
-Писатель стало быть сказочник? А говорил болхер. Ну да ладно. Все одно, все врут у вас там, никто не поверит. А уж если сказка..ладно ! Давай записывай сказку – Яга махнула красивой рукой и открыла краник самовара. По избе поплыл аромат лесных ягод.
Неделей позже Пуськин,изнуренный музами и неугомонной в любви Ягой, устало шлепнул перед ней пухлую общую тетрадь, исписанную от корки до корки, и приглашающим жестом предложил ознакомится со своими трудами. Девица забросив все дела по хозяйству и забравшись на печь углубилась в чтение сказки о себе. Периодически с печи доносились всхлипывания и взрывы безудержного хохота. Под вечер Яга выбралась к Пуськину торчавшему у стола и требовательно протянула руку
-Ручку давай! Буду подпись ставить. – Яга энергичным почерком вывела на последней страничке рукописи несколько слов и захлопнув вручила ее Пуськину – удачи тебе Добрый Молодец. Завтра тебя домой отправлю. Тебя поди уж и искать перестали. А если заскучаешь, милости прошу всказку. И накормлю, и в баньке попарю и сказки на ночь, сам понимаешь, не заржавеет.
Как Васька выбирался из замшелых болот, как топал по гарям, пустошам и заброшенным селам, ему уж и не припомнить. Слишком запутан и долог оказался путь от избушки на курьих ножках. Уже дома, выбравшись из ванной он потянул из рюкзака обернутую в тщательно выделанную кожу тетрадь с рукописью и пролистав ее до последней странички остановился взглядом на подписи Яги.
С моих слов записано верно В.Прекрасная.
