Здесь люди просто вырубаются на ходу, а проснувшись ничего не помнят.
Нельзя сказать, что в Красногорске и Калачах паника. Скорее, наоборот, люди шутят. Корова подохнет — смеются: «Уснула!» Но иногда не до смеха.
— Думаю, могли мы уснувшего похоронить, — говорит Александр Ратц. — Старый человек был, а мы еще не знали.
С января этого года подлая болезнь стала хватать детей, причём двое мальчишек перенесли сон с тяжелейшими галлюцинациями. Рудольф Бояринос и Миша Плюхин рассказывают, что вокруг летали лампочки и крылатые лошади, у мамы было восемь глаз, рос хобот, в постели ползали змеи, руки ели черви… Вернее, так рассказывает Миша. Рудольф ничего не помнит, зато незабываемые воспоминания остались у его родителей. Щуплого мальчишку удерживали вчетвером — он вырывался и кричал: «Чудовища!»
Но самое страшное — последствия. Официально проснувшиеся «клинически здоровы», но люди врачам не верят. Спавшие дети сидят на уроках, как пришибленные, взрослые жалуются на провалы в памяти и головные боли.
А если болеешь и дважды, и трижды? Снаряды ведь лупят и лупят в одну воронку. У Плюхина спала сестренка, у Бояриноса — бабушка. У Александра Павлюченко — одного из последних заснувших — спали жена, бывшая жена (дважды), дочь (дважды) и зять, приехавший из Есиля в гости попариться в бане. На улице в Калачах, где живут Павлюченки, спали вообще почти во всех домах. Засыпают уже и беременные.
Казахстанские чиновники — местные администрации здесь называются акиматами — произвели на меня наилучшее впечатление. Бьются, лечат людей, самых тяжелых отправляют в область, детей — в санатории. Делают, что могут, проблема в том, что,могут немного. Есильский район — нищий. Работы нет ни в Красногорске, ни в Калачах, ни. в самом Есиле. В Калачах при советской власти был передовой совхоз (Есиль ведь — ворота целины), а теперь поля пашут всего два предпринимателя, и каждый дает работу тридцати односельчанам. А население, вместе с Красногорском, — семьсот человек.
«На что вы живете?» — спрашивала я людей, и мне отвечали: за счет пенсий стариков, огородов и рыбной ловли. Собирательства, как в каменном веке…
Подвергшийся сонной изморе район по-хорошему надо выселять. Но власти уже лет семь выселяют признанный аварийным Красногорск и строят дома для жителей где? Правильно, в Калачах…
Восьмидесятилетняя Эльза Рерих, бабушка школьника Рудольфа Бояриноса, долго, прочувствованно и с немецким акцентом рассказывает мне, как в сорок втором их, поволжских немцев, выслали сюда из Саратова, мама сразу умерла, папу забрали в трудармию, а пятеро детей выживали, как умели.
— Если бы Россия взяла нас! — говорит Эльза Андреевна. — Ведь это же русские нас сюда отправили.
Это подспудно Слышится во всех интервью. Большая страна отправила этих людей, целинников, шахтеров и ссыльных, обживать уголок казахской степи, а потом рассыпалась в пыль. Теперь этим людям нужна помощь.
Красногорск — это ведь новая Припять. Ленин показывает куда-то возле развалин кинотеатра, кони пасутся между пустыми пятиэтажками и трутся о скрипящие качели.
«На руинах нищей страны», — шепчу я нелюбимого Талькова.
Исполинский куб тяжко лежит на ребре, погрузившись в землю, — развалины галактики Кин-дза-дза, часть гигантской шахтной конструкции для транспортировки руды. На отвалах стоит желтый знак: «Радиоактивно».
источник: Ульяна Скойбеда «Тайна спящей деревни» КОНТАКТ — ШАНС №24 • 02.06.-08.06.2014
