Судьба попаданца 2.
Николай Павлович государь император всея великия и малыя и прочая готовился достойно встретить смерть. Ему не было страшно, хотя будучи христианином, он понимал, что самоубийство смертный грех. Просто чем дальше, тем более очевидно становилось, что он ошибся, что-то сделано не так, но не сил, не возможности что- то исправить не было. Раскаивался ли он в чем то — пожалуй, нет, он сделал, что мог, и если не получилось, то не, потому что он плохо старался — он, просто не сумел. Впрочем, скоро он предстанет перед высшим судьей и ему даст ответ во всех своих прегрешениях, как вольных, так и невольных. Все же спокойным до конца он тоже не был, не хватало чего — то что он не мог понять. Какая — то недодуманная мысль продолжала его беспокоить. Пытаясь ее отогнать, Царь и Великий Князь задумался о том, какими словами можно было увенчать его долгое и не без славное царствование. Николай Павлович вообще питал слабость к монументальным словам и поступкам. Что бы такое из поэтов что ли? Задумался он, Державин, Жуковский может быть Пушкин… Пушкин… Пушкин…. Болотов сверкнуло в его мозгу, Болотов вот кто все знал, знал и мог исправить… знал ли, мог ли?
Это случилось 27 января 1837 г. Государь терпеть не мог дуэлей вообще, а эта его 
«Зимой 1837 года великий русский поэт камер-юнкер Пушкин будет смертельно ранен на дуэли офицером гвардии Дантесом, усыновленным посланником Гекереном. Причина дуэли – жена Пушкина Наталья Гончарова».
«Ты знаешь, что здесь написано?», — спросил он у N.… «Да, ваше величество, — обреченно выдохнул тот, — потому и пришел». «Кто это написал?». «Прапорщик Болотов». «Болотов? Это не тот ли солдат из твоего полка, что спас тебя во время Польского восстания. Он, кажется, еще потом отличился, и я его произвел в офицеры». «Он ваше величество». «И что же он не только герой но и провидец?» «Нет, ваше величество. Он не предсказывает будущего, но что-то ему не постижимым образом известно». «Ты веришь ему?» «Ваше величество я обязан ему жизнью и честью». «Вот как? — Разговор прервал приход Бенкендорфа. — Мы потом договорим, тебя известят».
Болотов в это время тоже думал о Николае Павловиче. Он только что закончил собирать мину собственной конструкции. Был устал, голоден и раздражен. «Что же ты, царская твоя морда, натворил. Я же тебе весь расклад дал. И про эту войну и про прошлую. Ни хрена не послушал. Все по своему сделал и куда пришел? Ладно, сам, но ведь всю Россию в, то, же самое дерьмо носом». Раздался шорох и деликатное кхеканье. Резко обернувшись, Болотов увидел довольно таки бравого матроса. «Чего тебе?» «Так что, ваше высокоблагородие, трубку-с принес, слышал, вы нужду имеете-с». И протянул подзорную трубу, явно английскую. «Я брат за трубу обещал не менее как три рубля серебром, да, видишь ли, поиздержался. Погодишь, пока из имения пришлют?» «Да бог с ними, ваше высокоблагородие, пробормотал матрос. И, явно набравшись наглости, добавил: «Вот кабы мне такой штуцер как у ваших егерей». «На что тебе?» «Дык вот лейтенантов да капитанов я в плен брал, раз даже майора приволок, а вот ни полковника ни генерала ни как ни получается. А будь у меня такой штуцер, может быть, хоть подстрелил». Да подумал Болотов, не провозись я столько время с Калашниковым, может быть раньше за штуцера взялся бы, глядишь и больше б, их было. Кто ж думал, что калаш только собирать да разбирать легко. Технология, мать твою. Модернизированный штуцер, а точнее винтовка быстро заряжалась, точно стреляла, а уж снабженная оптикой из подзорной трубы была тем еще вундервафе. Не СВД конечно, но на данном историческом этапе вполне. Французы уже испытали на себе возросшую меткость и скорострельность русских егерей во время последнего штурма. Атакующие батальонные колонны, в течение считанных минут оставшиеся без офицеров, быстро превратились в неорганизованную толпу и побежали. Русское командование, правда, не очень оценило целенаправленный расстрел офицеров пусть даже и вражеских. Но до чистоплюйства их превосходительств Болотову не было, ни какого дела. А вот среди рядовых солдат и матросов выслужившийся из нижних чинов Болотов все больше становился легендой. Единственным но, увы, самым весомым недостатком винтовки была совершенно непомерная цена. «Ладно», — усмехнулся Болотов. — Вот выгорит у меня с этой миной проклятущей, я тебе сам сделаю, а не выгорит свою завещаю. Тебя как звать — то такого скромного служивый?». «Дык Кошка я Петр. А чего за мина?» «Ишь ты, Кошка», — подумал Болотов. Ну и что я вот третьего дня может с графом Толстым водку пил. Шестовая пояснил он матросу. Хочу ночью на катере выйти в море, да хоть какому бы англичанину под дно сунуть. А то обнаглели, сил моих нет. Пойдешь со мной? Вопрос был не праздный, морские офицеры сочли предложение Болотова о ночном подрыве противника крайне не благородным и отказались на отрез. Идти было не с кем. Но легендарный разведчик встретил предложение пехотного офицера с восторгом и тут, же вызвался в охотники. А запал не отсыреет, единственно поинтересовался доброволец. Запал не очень согласился Болотов, только я их три штуки вставил, не бойся, взорвется, лишь бы — не вместе с нами. На все божья воля ответил Кошка. Ладно, поздно уже, ступай. С Толстым водку Болотов не пил. Их и, правда представили друг другу, но интереса он у будущей иконы уклонистов и пацифистов не вызвал. Эх, пацифисты… видели бы вы, как лихо артиллеристы Толстого брали на картечь представителей культурных наций, собравшихся принести на просторы дикой России европейский порядок и цивилизацию.
Николай Павлович неожиданно для себя разволновался. Да нельзя было по-другому. Нельзя. Ни в Венгрии. Ни со святыми местами. Войны он не хотел, но по-другому не мог. Ни тогда не сейчас. А крепостное право как его отменишь? Дворянство на дыбы встанет. А этого вспоминая судьбу отца и деда, совсем не хотелось. Эх Сашка сдаю тебе команду не в полном порядке.
Впрочем, с одной стороны жизнь Болотова в прошлом сложилось не плохо. Царь его хотя и не приблизил, но явно не забыл. Подполковников выслужившихся из рядовых в армии было не много. И хотя сам советов не спрашивал других, бывало, присылал. Вспомнилось лицо Бенкендорфа, когда он явно тяготясь поручением, подыскивал слова и, затрудняясь в формулировках, рассказывал о Герцене и к. Ответ Болотова настолько ошарашил шефа жандармов что больше он не приходил. – Ваше Превосходительство в Англии собралось так много разных прохвостов со всего света, что если одного из них найдут ограбленного и с разбитым черепом, то никого это не удивит и не опечалит. Потом была женитьба. Машенька, Мери была девицей настолько эмансипированной, что женихов распугала напрочь. Так что, когда она обратила свое внимание на необычного офицера, родня, не смотря на явный мезальянс, только вздохнула с облегчением. Приданое Мери — небольшая поволжская деревенька, доход приносила самый незначительный. Указ Императора о пожаловании Болотову потомственного дворянства и небольшой ренты был как нельзя кстати. Болотов припомнив все, что знал об агрохимии, взялся за хозяйство. Знал он не много, но даже простого удобрения и снегозадержания хватило, что бы поднять урожайность и доходность. Соседям, правда, казалось диким как можно ренту пожалованную государем вложить в реконструкцию имения, а не профукать в Париже. Крестьяне тоже пока не видели связи между нововведениями барина и урожайностью. Хотя на их счет Болотов был спокоен, не они так дети их разберутся. Жизнь шла своим чередом, хозяйство налаживалось, дети подрастали, Болотов пытался с переменным успехом воспроизвести механизмы и технологии из своей прошлой жизни. А по вечерам писал «завещание», в котором описывал для потомков все что знал о будущем: войны, революции, заговоры. Гибель Александра 2 и Столыпина. Направление развития науки и техники. Схемы двигателя внутреннего сгорания и летательных аппаратов. Последний пункт завещания гласил: если мои предсказания не перестанут сбываться, тем из моих потомков кто будет жить в России в конце 20го века, найти Болотова Александра Владимировича родившегося 13 августа 1970 года в поселке П… М… области и передать ему… чтобы лучше учился сукин сын.
