Загадки истории далёкого прошлого Спорная история

Причудливое развитие танка БТ-7А (из артиллерийских – в линейные)

Вадим Петров 24.01.2015 102

В избранноеВ избранномRemoved 0

19 декабря 1939 года Постановлением правительства, еще до изготовления опытных образцов, танк Т-34 был принят на вооружение. Именно этот факт и определил не только дальнейшую судьбу легендарного танка, но и те проблемы, которые мы обсуждаем до сих пор. В очередной раз желания чиновников оказались сильнее не только знаний и умений конструкторов, но и потребностей армии.

Чтобы понять проблемы Т-34, надо четко знать саму логику рождения танка Т-34, даже если его создатели и не планировали ее, а она сама сложилась под давлением внешних факторов.

В СССР традиционно, вооружение танка ставилось во главе классической триады «огневая мощь-защищенность-подвижность», что давало повод рассматривать сам танк как «повозку для пушки». В рамках этой традиции и появился классический артиллерийский танк Т-34, продолжатель известного БТ-7А и не его вина, что чиновники предначертали ему роль линейного танка.

Артиллерийский танк (также арттанк, АТ) — термин, которым в 1930-х годах в СССР обозначали танки с (тогда новым для танков) артиллерийским вооружением крупного калибра, предназначенные для артиллерийской поддержки других (в то время иногда называемых «линейными») танков.

Понятие «артиллерийский» танк не было чётко определено. В статье П. Д. Важигина (1933 год), говорилось: «… это забронированные полностью или частично танки, главным оружием которого является пушка, как правило, увеличенного калибра, установленная во вращающейся башне, или без таковой… А. Т. предназначаются для артиллерийского сопровождения танков и ведут огонь по обнаруженным целям, главным образом, с места, с закрытых или открытых позиций из линии атаки». Согласно этому определению танк ничем не отличался от САУ, поэтому определение уточнялось наличием у танка «вращающейся башни, позволяющей осуществлять манёвр огнём в ходе скоротечного боя…».

В 20-30-е годы главным оружием танка в его борьбе с пехотой считался пулемёт. Для борьбы же с себе подобными использовалась малокалиберная противотанковая пушка, могущества которой явно не хватало для сокрушения укрытых огневых точек и инженерных сооружений. А всем танковым теоретикам очень хотелось, чтобы танковые подразделения были самодостаточными в своих действиях для всех возможных применений. Поэтому именно в начале тридцатых во всех странах начали рождаться всевозможные танки, предназначенные для решения самого широкого класса задач, в том числе и задач артиллерийского усиления.

Собственно само появление артиллерийских танков в 1928-1935 гг. не было неожиданностью. Еще в ходе Первой Мировой войны идеологи французского танкостроения пришли к выводу, что вооружение танков «Рено» слишком слабо, чтобы бороться с укрытыми огневыми точками и приняли решение часть танков выпускать в виде самоходного орудия поддержки калибром 47- или 57-мм. Однако эти планы реализованы не были. А после окончания войны в классификации БТТ появилась ячейка именно для таких машин, получивших название «артиллерийских танков».

Одними из первых необходимость такого танка поняли советские командиры, анализировавшие события во время конфликта на КВЖД (осень, 1929 г.). Так зам. нач. штаба Лапин, составляя свое разгромное письмо о недостатках танков на КВЖД писал: «… К числу главных недостатков этих дорогих и никчемных игрушек следует добавить, что могущество пушки, установленной в этих танках никуда не годится не только для обстрела укреплений, но также совершению непригодно для расстреливания бегущих масс вражеских солдат… Если уж говорить о вооружении таких забав, то для современной войны подобно изыскать место дли установки хотя бы противоштурмовой пушки, или другой трехдюймовой …».

Острое желание военных иметь танки артиллерийского сопровождения в механизированных частях, привели к тому, что в 1933 г. УММ РККА согласилось с доводами Т-2-О ХПЗ по изменению конструкции корпуса БТ-7 для возможности установки башни как с 45-мм, так и с 76-мм пушкой. 1 мая 1934 г. первый образец танка БТ-7, вооруженного 76-мм пушкой в эллиптической башне, поступил на испытания. Однако в серии он не изготавливался по целому ряду причин, среди которых не последнее место занимала теснота в башне. В апреле 1934 г. на ХПЗ прибыла башня от Т-26-4, который уже «течение полугода изучал ее документацию с целью возможности установки на БТ. Такое решение могло устроить всех, ведь унификация была одним из столпов советской военной экономики. Были внесены изменения в конструкцию башенного погона, чтобы упрочить конструкцию погона и унифицировать его с погонами БТ-5 и БТ-7, усилена крыша, предусмотрена установка кормового пулемета.

В октябре 1935 г. новый танк, получивший индекс БТ-7А поступил па испытания на заводской полигон ХПЗ. Несмотря па благосклонное заключение по результатам испытаний, производство танка было отложено, пока шли разбирательства с ЧП 19 сентября 1934 г. Но уже в начале 1936 г, разбирательства по делу были окончены, и головная серия артиллерийских танков типа БТ-7А вышла из ворот завода к 31 августа 1937 г.

Всего за время серийного производства БТ-7А — до 10 января 1938 г., их было изготовлено 155 шт., но представители заказчика приняли лишь 123 шт., а для оставшихся 32 танков в срок не поступило артиллерийских орудий. Уже в течение года завод получил еще 10 пушек КТ, «очевидно из ремонта», как писал военинженер Соркин и общая отгрузка «артиллерийских танков» составила 133 шт.

С 1938 г. интерес к «артиллерийским танкам» несколько угас. Однако по опыту войны в Финляндии к этому вопросу вернулись опять и по этой причине появился известный нам вариант экспериментального танка А-32 с 76-мм орудием Л-10.

А-32 №2 с 45-мм пушкой 20К А-32 №1, с 76,2-мм пушкой Л-10

Повторилась история танков БТ-7М «линейного» и БТ-7А – артиллерийского. Вполне естественным казалось дальнейшее их развитие и принятие на вооружение с дальнейшим, уже апробированным вариантом тактического использования спарки линейного и артиллерийского танков. Увы, не сложилось! Где и каким образом потерялся «линейный» танк, не столь важно, гораздо интереснее понять, чем заплатила страна и армия, за эту потерю и почему новый, так называемый средний танк стал всего лишь "переделкой" танка БТ-7А, с по сути изменением только бронекорпуса и башни. Почему толщину брони нарастили, но оставили старую трансмиссию, не рассчитанную на увеличившуюся боевую массу? Почему поставили новое и более мощное орудие, но не изменили диаметр погона башни и ее объем? Что это, непонимание или такой юмор?

Маневренность боевой машины на поле боя является важнейшей составляющей выживания танка под огнем противника. Такие боевые качества танка, как огневая мощь и неуязвимость, зависят, прежде всего, от вооружения танка и надежности броневой защиты. Однако на огневую мощь и неуязвимость оказывает влияние и третье боевое качество танка — его маневренность. Чем выше маневренность танка, тем эффективнее огонь его вооружения и выше его неуязвимость от огня противника. Маневрирование танка на поле боя является фактором исключительной важности. В понятие маневренности включают три элемента: подвижность, или скорость прямолинейного движения, поворотливость и проходимость. Каждое из этих трех качеств влияет на маневренность, но только их сочетание определяет маневренность полностью. Танк, обладающий высокой скоростью движения по хорошим дорогам, но плохой поворотливостью и проходимостью вне дорог, будет иметь недостаточную тактическую маневренность. И наоборот, танк, сочетающий высокую проходимость вне дорог с хорошей поворотливостью, но развивающий низкую скорость при движении по дорогам, будет иметь недостаточную оперативную маневренность. Высокая маневренность танка — это в первую очередь высокая тактическая и оперативная его подвижность, т. е. способность быстро двигаться по дорогам и вне дорог.

Маневренность танка определяется удельной мощностью его двигателя и устройством механизмов трансмиссии и ходовой части. От того, как подобраны передаточные числа коробки передач, зависит скорость движения танка по дорогам и вне дорог. От устройства механизмов поворота зависит поворотливость танка, легкость управления и быстрота поворота. Наконец, от устройства {375} ходовой части зависит скорость движения на местности и проходимость танка.

Может ли быть хорошей маневренность у танка, боевая масса которого выросла почти в два раза, а трансмиссия осталась старой? Даже с меньшей удельной мощностью двигателя зарубежные танки имели маневренные возможности по меньшей мере не уступающие танку Т-34, главным образом за счет новой конструкции коробок перемены передач и вообще трансмиссии. Во-первых, все эти зарубежные машины имели 5…6 или даже 10-скоростные КПП — против 4-скоростных на «тридцатьчетверках» и тем самым сокращали разрыв в удельной мощности. А во-вторых, с советскими КПП было очень трудно работать.
Главная проблема заключалась в том, что устаревшие технические решения и низкая культура производства КПП и главного фрикциона «тридцатьчетверки» требовали от механика-водителя много сил и умений. Чтобы не мучиться с переключением, малоопытные механики-водители еще перед атакой включали 2-ю передачу и снимали ограничитель оборотов. Затем дизель раскручивали до 2300 оборотов в минуту, набирая тем самым скорость до 25 км/ч, и маневрировали путем сброса или повышения оборотов. Вполне понятно, как это сказывалось на состоянии двигателя — он быстро выходил из строя.

В итоге заметного превосходства в маневренности на поле боя «тридцатьчетверка» добивалась только на сложной пересеченной местности: зыбких песчаных барханах, раскисших от влаги или засыпанных толстым слоем снега полях. Сочетание высокой удельной мощности с широкими гусеницами и, соответственно, с меньшим удельным давлением на грунт, позволяло «тридцатьчетверке» уверенно передвигаться там, обеспечивая обход противника по сложной местности, но бои то приходилось вести там, где передвигались немецкие танки и вот тут то сказывалась спешка с принятием танка на вооружение и «переход» из артиллерийского в «линейные».

В начале 90-х годов XX века известный советский специалист в области танкостроения и видный деятель военно-промышленной комиссии при совете министров СССР Ю.П. Костенко пришел к следующим выводам:

«Война показала серьезную недооценку роли экипажа в обеспечении максимальной боевой эффективности танка. Первоначальное стремление сократить количество членов экипажа, а также объемы и габариты танка ради увеличения уровня броневой защиты привели к тому, что танк в бою оказался практически без командира… Как только командир-наводчик начинал вести огонь из пушки, он прекращал на все время боя выполнять функции командира. Он физически не мог, ведя дуэльный бой, наблюдать за полем боя, вести круговой обзор, наблюдать за действиями других танков… Такое решение противоречило основам организации боя с применением танков.
Именно этот фактор — «командир-наводчик» — стал одной из важнейших причин огромных потерь отечественных танков. Именно поэтому, реально на поле боя немцы имели численное превосходство…
Война подтвердила, что в танке требуется не минимальный по численности экипаж любой ценой, а нужен экипаж, необходимый для максимального использования боевых возможностей танка, только в этом случае потери в танках и, следовательно, потери личного состава будут наименьшими».

Но разве это было неизвестно перед войной? Разве включение в экипаж Т-50 и Т-34М «освобожденного» командира не было сделано еще до войны? Было, и если пошли на производство артиллерийского танка, то почему «затеряли линейный» танк? Ведь только такая тактическая спарка могла в какой-то степени нивелировать известный порок Т-34?

Ограниченный объем боевого отделения танка Т-34 не только не позволил ввести еще одного человека экипажа — наводчика, но и просто мешал действиям заряжающего. Наша «тридцатьчетверка» имела самый небольшой диаметр погона башни среди танков, вооруженных 75-мм и 76-мм артсистемами — всего 1420 мм, в то время как немецкий танк Pz.Kpfw.IV — 1600 мм, а германская же «Пантера» — 1650 мм. Танк американского производства М4А2, поставлявшийся в СССР по ленд-лизу, имел и вовсе погон башни в 1730 мм. Таким образом, танкист Красной Армии должен был обладать одновременно малым ростом и большой физической силой. Ему нужно было забрасывать в казенник орудия десятки девятикилограммовых снарядов, поднимая их из ящиков на днище танка, а затем проскальзывая в узкую щель между пушкой и башенным погоном. Это и обусловило низкую скорострельность танков Т-34.

В ходе предварительных испытаний на танке БТ-7А пушка Ф-34 делала до 15 выстрелов в минуту, причем с исправлениями наводки. На испытаниях же этого орудия в ноябре 1940 года на танке Т-34 неподготовленный экипаж производил до 3 выстрелов, хорошо натренированный — до 5. Соответственно в техническом паспорте боевой машины Т-34 в графе «скорострельность прицельная» было указано 5-6 выстрелов, то есть в три раза ниже, чем на первоначальных испытаниях. Что это означало в бою, объяснять не приходится. Если не удалось поразить германское орудие или танк первым же выстрелом, то второй выстрел, скорее всего, становился ответным.

… если не учитывать значительное преимущество, которое мы имели в количестве и качестве танков по сравнению с армией фашистской Германии до начала войны, а принимать в расчет только то, что было произведено в 1941 – 1942 гг. нашей промышленностью и промышленностью Германии и оккупированных ею стран, то оказывается, что отечественная промышленность за этот период произвела 32 тыс. машин всех типов, Германия – 10,3 тыс. единиц бронетанковой техники. Наше превосходство было 3-кратным. А если учесть только танки (основную ударную силу Сухопутных войск), то соотношение будет еще более внушительным – 31 тыс. против 7,43 тыс. (превосходство в 4,2 раза). При этом 19,4 тыс. (из 31 тыс.) составляли танки Т-34 (15,5 тыс. шт.) и КВ (3,9 тыс. шт.). Однако в 1941 г мы вынуждены были отступить к Москве, а в 1942 г.– к Сталинграду.
Возникает закономерный вопрос: если количество и качество наших танков превосходили немецкие, то за счет чего немцы достигали подавляющего превосходства в этот период? Очевидно, за счет уровня подготовки и мастерства личною состава и командных кадров. В 1943 – 1945 гг соотношение по количеству выпушенных танков было в 3,2, а по бронетанковой технике – в 2,0 раза в нашу пользу.
Если учесть, что в 1943 г. стратегическая инициатива полностью перешла на нашу сторону и после каждой крупной операции немецкие войска, откатываясь на запад, бросали на оставляемой территории свои поврежденные танки и самоходные установки, а мы в основном в этот период в полевых условиях восстановили, как уже отмечалось выше, около 400 тыс. танков, то возникают новые вопросы. Какой ценой мы добывали победу? Почему немцы могли успешно наступать, выпуская в 3 раза меньше бронетанковой техники, а нам для успешного наступления надо было выпускать их в 2,0 раза больше (71,7 тыс. штук), да еще 400 тыс. танков восстанавливать в условиях войскового ремонта? Ответ напрашивается один: причина в неудовлетворительной организации подготовки личного и командного состава. Люди учились владеть танком как оружием в основном в бою и платили за эту науку своей кровью и боевыми машинами.

И если можно еще как-то оправдать неким "аргументом", что тогда это было не всем очевидно, то как можно понять подобную позицию сегодня? А ведь даже одно простое решение, наличие "линейного" танка, могло существенно изменить ситуацию, тем не менее, находится такой ответ, 45-мм орудие безнадежно устарело, хотя 45-мм противотанковая пушка М-42 вполне решала поставленные перед ней задачи и могла бороться как с легкими и средними танками, так и с пехотой и орудиями ПТО.

Что касается развития артиллерийского танка Т-34, то только после большого количества доработок, в том числе создания новой КПП и башни, танк наконец-то стал нормальным танком, известным нам как Т-34-85 … Именно его по праву можно назвать и лучшим и легендарным.