Нашел довольно любопытную статью, на просторах интернета…Она меня «подкупила» тем, что автор попытался объективно рассмотреть возможности КНДР, в случаи войны с РК и США.
События последних месяцев привлекли значительное внимание к такому аспекту международных отношений в Северо-Восточной Азии, как нынешний военный потенциал КНДР. Причем не только в традиционно ядерном аспекте данной проблематики, сколько к военным возможностям КНДР, вообще.
И как это традиционно случается, средства массовой информации всего мира демонстрируют два противоположных подхода к проблеме.
Первый заключается в том, что КНДР располагает огромной армией, способной в одиночку напасть и быстро разгромить армию Южной Кореи без помощи ядерного оружия. Обычно подобные комментарии по телевидению сопровождаются кадрами с парадов (порой, 20-30-летней давности) и перечислением крупных цифр имеющихся на вооружении Севера оружия и боевой техники.
Второй представляет полную противоположность, якобы КНДР — это еще один немотивированный, технологически отсталый (причем, более радикально, чем Ирак или Югославия) противник современных армий, построенных по образцам и стандартам НАТО. И его бескровный разгром с последующей оккупацией — дело нескольких дней или даже часов.
Однако, что на самом деле представляет собой местная армия? Чем она вооружена? К какой войне готовится? Что, вообще, такое военная политика КНДР?
Ответ на этот вопрос значительно усложняет крайняя закрытость КНДР, а также активная дезинформация, проводимая ее оппонентами. Но в общих чертах обрисовать военные возможности КНДР вполне возможно. Для этого необходимо сначала понять, к какой войне вынуждены готовиться местные вооруженные силы.
1. Исходя из имеющихся оценочных данных, официальных доктринальных установок (политика Приоритета Армии), структуры промышленности и массы косвенных индикаторов — вопросы военной безопасности рассматриваются как приоритетные во внешней и внутренней политике страны.
2. КНДР готовится к ведению войны при отсутствии внешней помощи. Это базовый вариант, который рассматривается местными стратегами.
3. В качестве противника выступают как по отдельности, так и в единой коалиции, вооруженные силы США, Южной Кореи и Японии. В Пхеньяне достаточно реалистично оценивают свои наступательные и оборонительные возможности, поэтому военная сила рассматривается в первую очередь как средство заставить противника «заплатить слишком высокую цену» за победу, нежели победить в классическом смысле этого слова.
4. Из-за слабости своих возможностей по импорту современного вооружения и военной техники иностранного производства, а также по поддержанию соответствующего парка техники (маргинальный статус в международных отношениях и нехватка валюты) КНДР опирается в основном на собственный ВПК. А учитывая возможности экономики страны, как в плане материальных ресурсов, так и технологического капитала, сосредоточивает свои усилия на нетривиальных концепциях противодействия.
Поэтому когда речь идет о Корейской Народной Армии (КНА), то мы имеем дело с феноменом, прежде всего, не столько устаревшей в обычном понимании армии, сколько вообще армии другого типа.
Если посмотреть на военную историю последних 20 лет, то можно отчетливо увидеть одну тенденцию. Все предыдущие страны-противники, сталкивавшиеся с США в прямом военном противоборстве, имели симметричные армии, только более отсталые технологически, а, порой, еще и малочисленные.
Армии Ирака, Сербской Югославии — это традиционные вооруженные силы с акцентом на сухопутные войска, при этом с относительно слабой, морально и физически устаревшей военной техникой и высокой зависимостью от импорта в поддержании обороноспособности. Традиционных американских военных технологий и методов вполне хватало для побед над этими ухудшенными копиями группировок советской армии образца 1960-1970-х гг.
Отличие КНА в том, что она непрерывно трансформировалась все это время с учетом именно упомянутых уроков и теперь представляет собой довольно необычного противника. В чем же ее необычность?
Одним из основных факторов, определяющих ход и характер любой войны, является сама территория, на которой боевые действия должны разворачиваться. И тут Северная Корея поистине уникальна — сама природа создала здесь идеальные условия для противодействия наступающему противнику, даже если вы технически ему значительно уступаете.
Если вспомнить войны типа «армия против армии» последних 20-25 лет, то сразу видно, что современные армии обычно побеждали более слабого оппонента в идеальных для технически более развитой стороны условиях. Взять хотя бы войны против Саддамовского Ирака.
1. Удобная для более маневренной стороны местность, позволяющая просто объехать оборону противника при необходимости.
2. Однородная, ровная местность с достаточно одинаковыми спектральными характеристиками, на которой довольно трудно укрыться от современных средств технической разведки и избежать последующего огневого поражения.
Исключением была кампания против Югославии в 1999 г., где основная действующая группировка сухопутных войск обороняющейся стороны была сосредоточена на небольшом по площади участке горно-лесистой местности. Однако стоит вспомнить к чему привела тогда эта особенность. Даже с учетом того, что акцент на нанесение ударов по сербским силам в Косово стал усиливаться только в последние месяцы бомбардировок, потери группировки все равно были ничтожны: фактически, это лишь считанные проценты от общего числа танков, артиллерийских орудий, автомобилей.
А ландшафт в КНДР имеет сходство, скорее, с Косово, нежели с Ираком, причем в сторону большей экстремальности условий: преимущественно горный рельеф, сложная пересечённая местность, обусловливающая необходимость вести наступление лишь в долинных коридорах под прикрытием авиации, с наличием значительного количества поперечных водных преград. По сути, это сразу ограничивает атакующим свободу выбора и заставляет, так или иначе, двигаться по заранее известным противнику направлениям.
Именно такие условия были в самых тяжелых для армии США войнах: Вторая мировая в конце 1944-го — начале 1945 гг. на Западном фронте, Корейская война 1950-1953 гг., Вьетнамская война 1964-1973 гг. Оппоненты могут возразить: а как же современные средства технической разведки? Высокоточное оружие?
Во-первых, сложная пересеченная местность создает дополнительные проблемы даже в полигонных условиях: сами ее характеристики создают благоприятную обстановку для маскировки войск от наземного и воздушного наблюдения, для скрытного сосредоточения и маневра.
Например, использование таких средств дальней радиолокационной разведки наземных целей, как самолеты E-8, в этой ситуации сильно ограничено: ибо складки местности создают обширные «мертвые зоны» на склонах, скрытых от наблюдателя. По сути, такая территория уже оснащена большим количеством естественных маскировочных масок местности.
Во-вторых, растительность, которая сама по себе обладает свойствами снижения заметности как для визуальной разведки, так и радиолокационной: в большинстве случаев на равнине, например, для укрытия от радиолокационной и оптической разведки вполне достаточно расстояния около 100 м вглубь леса. Ветви и листья рассеивают тепло от тел и двигателей, что снижает заметность и в инфракрасном спектре.
В-третьих, летом для КНДР характерен т.н. «сезон дождей» — в этих условиях, действительно, эффективное применение современных средств разведки и поражения, кроме как по заранее выявленным крупным стационарным целям, просто нереально.
В-четвертых, особенности местности играют на слабую сторону еще и потому, что современная боевая техника армий Южной Кореи и США оснащена продвинутыми приборами наблюдения. Т.е., на ровной местности современные танки способны обнаружить и обстрелять танк противника еще на дистанции 2-3 км и при этом успешно вывести его из строя.
Для стороны, не располагающей преимуществом по бронированию, современным прицельным системам и оружию северокорейский рельеф дает шанс: число танкодоступных направлений относительно невелико, и часто противники будут оказываться в зоне прямой видимости друг друга уже на дистанции 500-800 м, когда у «слабого» есть реальная возможность если не гарантированно уничтожить, то надолго вывести из строя танк противника. Ведь танкисты обороняющейся стороны будут знать заранее, где именно должен появиться вражеский танк — в отличие от коллег с противоположной стороны — и вполне могут использовать свое преимущество.
В-пятых, если возможности атакующих ограниченны, дистанции коротки — то резко возрастает привлекательность относительно старых способов борьбы с тяжелой техникой. Например, в отличие от маневренных войн в Персидском заливе большую роль может играть артиллерия обороняющихся: участки, по которым следует организовать в таком случае артиллерийский огонь, известны. Осколки снарядов гарантированно обеспечивают поражение бронеобъектов с повреждением стволов пушек, разрушением навесных элементов оборудования, повреждением прицелов и приборов наблюдения, систем охлаждения силовой установки, элементов ходовой части (1). Попытки иракской армии в 2003 г. организовать подобное противодействие быстро вычислялись разведкой, а опасные зоны просто обходились в ходе наступления. Но тут, как мы помним, принципиально иные условия: козырь теперь у обороны, а не наступления. Да и обычное противотанковое вооружение пехоты становится еще более удобным, нежели это было в Ираке — снова работает эффект «короткой дистанции».
Поэтому о молниеносной кампании со стремительными прорывами в глубину территории КНДР, по крайней мере, на начальной фазе войны придется забыть. Как минимум, на начальном этапе войны придется прорывать подготовленную оборону на некоторых участках. «Ну, а что мешает просто методично и не торопясь с воздуха перемалывать день за днем технику и фортификацию северян?» — возразят скептики, вспомнив Югославию и Ливию. О том, что мешает, мы поговорим в следующих публикациях.
Говоря о факторах, мешающих устраивать методичный и неторопливый отстрел техники и вооружений КНА, сразу следует разделить их на те, что имеют отношение к ее возможностям пассивной защиты, и к возможностям прямого противодействия. Сначала поговорим о пассивной защите.
КНА довольно необычная армия — ведь все эти годы она готовилась именно к войне с США и их союзниками. Но готовилась довольно нетривиально, ведь у военных КНДР еще с Корейской войны остался по-настоящему успешный опыт позиционной обороны с высокой ролью подземных сооружений! Именно военные инженеры из КНДР помогали союзникам во Вьетнаме еще в 1954 г, а потом уже прямо консультировали армию Северного Вьетнама в использовании подземных сооружений в борьбе с технологически превосходящим противником в годы Вьетнамской войны. Есть данные, что для помощи в проектировании подземных сооружений организации «Хизбалла» ее союзники привлекали северокорейских специалистов. Так что в чем они толк знают, так это в строительстве разнообразных бункеров.
И эти подземные сооружения, непрерывно совершенствуясь, строятся там с начала 1960-х гг. Причем, не только для укрытия личного состава и техники на передовой, а именно с целью обеспечения всех вооруженных сил и военной промышленности необходимыми объемами подземных помещений, в т.ч. и в глубоком тылу. Яркий пример аналогичного по характеру строительства — это различные рассекреченные и ныне часто играющие роль музеев гигантские сооружения времен «холодной войны», построенные как в странах НАТО, так и в странах Варшавского Договора.
В то время предполагалось, что будущая война обязательно будет вестись на уничтожение противника и в ней будет массированно применяться ядерное оружие. Лучшим способом защититься — было спрятаться под землей. Причина такого выбора — физика. Поскольку грунт является практически жестким телом, основная часть энергии воздушной ударной волны от наземного взрыва отражается от него в атмосферу, большой контраст плотностей между воздухом и грунтом создает условия, при которых только небольшая часть всей энергии передается в грунт. Это касается любых боеприпасов: как ядерных, так и неядерных. А как же проникающие «убийцы бункеров»?
Дело в том, что КНДР — это территория плотных скальных грунтов. И если переводить в эквивалент железобетона — это 1 м толщины горных пород Северной Кореи, начинающихся неглубоко, значительно больше «весит» в пересчете на железобетон, чем горные породы Ирака.
Возможность проникновения тех самых «разрушителей бункеров» с большой кинетической энергией ограничена пределом прочности оболочки снаряда и способностью компонентов оружия выдержать удар о грунт. Но как показывают расчеты, снаряд длиной 3 м, изготовленный из самой прочной стали, не сможет пройти в железобетон глубже, чем на 12 м (1).
Несмотря на возрастающую эффективность заглубленного взрыва, даже боеголовка мощностью 1 Кт не сможет разрушить структуру, защищенную бетоном толщиной более 30 м. Все еще нужны боеголовки с очень большой мощностью (100 Кт и выше), чтобы разрушить объекты, помещенные за защитой, эквивалентной 100 м бетона. Но это уже широкое применение ядерного оружия, причем наземные и неглубокие подземные ядерные взрывы производят большие объемы радиоактивного загрязнения, а с ростом мощностей взрывов растет и площадь радиоактивного заражения! А это уже война с применением ядерного оружия со всеми вытекающими последствиями, в т.ч. и политическими.
Но так ли высока потребность в подобных действиях? Конечно, нет, значительная часть подземных сооружений может быть выведена из строя просто точным попаданием высокоточных боеприпасов в уязвимые точки объекта. Например, авиабазы можно блокировать просто разрушив взлетно-посадочные полосы, даже если самолеты надежно укрыты в подземных ангарах авиабаз. Но тут возникают две проблемы.
Первая, точные размер и параметры подземной инфраструктуры КНДР неизвестны. Страна закрытая, возможности внимательно все посмотреть и изучить в мирное время — нет. Сколь эффективно разведкам других стран удалось вскрыть подземную инфраструктуру страны — неизвестно: ответ могут дать только боевые действия.
Вторая, даже существующие данные указывают на то, что количество этих сооружений уже создает новое качество. Так, в начале 2000-х гг. в открытой печати указывалось, что, по оценкам иностранных специалистов, в КНДР построено более 8000 подземных бункеров, а также 527 км подземных туннелей. Есть оценки, дающие цифру в 12000 бункеров. Глубина многих укрытий для личного состава составляет 40-70 м, глубина залегания командных центров — 300 м! Все военные предприятия, танковые, ракетные и артиллерийские части, авиация, флот, наземный транспорт имеют не только основные защитные сооружения, но и запасные. При этом уже в 2000-х гг., помимо настоящих подземных сооружений, входов и выходов, стали возводиться в большом количестве и ложные, причем все это на местности, которая и так не способствует эффективной разведке.
Т.е., большую часть времени сухопутные силы КНА просто могут находиться на достаточной глубине, вообще не появляясь в зоне действия разведки и оружия противника. При этом существует возможность даже маневра силами по подземным коммуникациям. Обычно господство ВВС США в воздухе приводило к тому, что наземные силы просто не могли осуществлять маневр на местности, осуществлять снабжение передовых частей. Тут же ситуация, когда маневр может осуществляться фактически под землей, таким образом значительно компенсируя традиционные американские преимущества.
Чтобы вывести из строя оборонительные позиции такого рода требуется расходовать больше боеприпасов (надо точно попасть в уязвимые места огневых точек, укрытий), и часто применять еще и специальные боеприпасы, а это требует дополнительного времени нахождения под огнем противника. Вспомним еще и особенности ландшафта, дабы картина стала полной.
Тысячи объектов для поражения вообще требуют только специальных тяжелых неядерных «убийц бункеров». Но чтобы они могли достичь эффекта, ими надо точно попасть в отдельные уязвимые элементы коммуникаций этих самых сооружений. В настоящее же время число предполагаемых целей во много раз превышает весь имеющийся у ВВС США соответствующий арсенал!
Но что мешает тогда спокойно и методично и, главное, безнаказанно выламывать укрепленные районы и отдельные бункера один за другим? А мешает то, чем может действовать КНА в ответ, в перерывах между пребыванием в укрытиях.
Так что же может противопоставить КНА своим врагам в случае войны на Корейском полуострове? Что может помешать спокойно и издалека отстреливать военную инфраструктуру и технику цель за целью? При том, что в анализе мы выводим за скобки ядерное оружие — ключевой военный аргумент КНДР.
Во-первых, то, что в условиях Корейского полуострова все находится недалеко от противника! Вся территория Южной Кореи и Японии — в зоне досягаемости баллистических ракет. Даже учитывая, что эти ракеты не такие точные, чтобы гарантированно наносить серьезный ущерб аэродромам США и их союзников, они способны сильно влиять на интенсивность применения авиации. Ведь речь идет о вполне работоспособных и многократно проверенных одноступенчатых ракетах.
Во время операции «Буря в пустыне» основные авиабазы находились вне зоны досягаемости ракет Ирака, поэтому авиация могла действовать с безопасных авиабаз. Во время войны против Югославии 1999 г. ВВС НАТО действовали с континентальных авиабаз в Европе: с мощнейшей аэродромной сети в условиях, когда противник ничем не мог, да и особо не собирался воздействовать по ней.
Здесь же ситуация прямо противоположная — даже отдельные запуски ракет по авиабазам способны на час-другой прерывать нормальную активность по взлету и посадке боевых самолетов, даже не попадая по взлетным полосам, хранилищам горючего и т.п. Это вносит серьезные задержки в график авиационного наступления с соответствующим снижением интенсивности и эффективности ударов.
Другой системной проблемой является то, что, в отличие от прошлых войн, нет возможности отделить себя от обороняющегося безопасными ненаселенными районами шириной около 20-40 км. Огневые средства дальнобойной ствольной и реактивной артиллерии достают до северных окраин столицы Южной Кореи, при этом свободно простреливая ряд населенных пунктов, а также передовые позиции южнокорейской армии. Учитывая, что эта артиллерийская группировка еще и встроена в систему подземных укрытий и коммуникаций и опирается на заранее подготовленную долговременную оборону, ситуация становится весьма сложной.
Можно попытаться осуществить стремительное наступление и опрокинуть первую линию обороны КНА — но для этого требуется наземная операция, причем быстрая и с непосредственной авиационной поддержкой на поле боя. Но тут снова возникают принципиальные проблемы.
Первая. Атака без предварительной долговременной подготовки против такой линии обороны чревата крупными потерями. Еще по опыту «Бури в пустыне» и предшествовавших ей учений был сделан вывод, что попытка атаковать куда более простую и слабую систему обороны Ирака без месяца предварительных ударов с воздуха приведет к потерям до 50% среди первого эшелона атакующих. А задержка на 5-7 минут в темпе преодоления заграждений при непосредственном проведении атаки приводит к неудаче (1).
Во-вторых, если посмотреть на военные парады в Пхеньяне, то можно отметить интересную особенность. Практически вся боевая и транспортная техника КНА везет на себе переносные зенитно-ракетные комплексы и мощное пулеметное вооружение. Т.е., относительная насыщенность переносными зенитными ракетами там на несколько порядков выше чем, например, в армиях Ирака, Югославии или стран Варшавского Договора — у обороняющихся всегда под рукой будет некое количество зенитных средств, т.е. именно то, что необходимо для борьбы с той самой "авиацией поддержки" наступающих. С поправкой на укрытия, характер местности и мощную оборону это делает на данном этапе неразрешимой задачу проведения молниеносного наступления в короткие сроки и с приемлемыми потерями. По крайней мере, на начальном этапе конфликта.
Но и оставить ситуацию как есть в случае войны тоже будет нельзя — обстрелы снарядами и ракетами будут наносить огромный психологический, экономический и определенный военный ущерб Южной Корее. По сути, ситуация схожа с той, с которой столкнулся Израиль в 2006 г., только гораздо сложнее. Задачу мог бы решить внезапный и мощный одновременный удар высокоточным оружием и масштабное воздушное наступление в первые сутки-двое (несколько тысяч вылетов в сутки), но для этого необходимо скрытно сосредоточить в регионе значительное количество авиации ВВС США. Это требует как времени, так и утраты внезапности: подготовка такой операции будет довольно заметна, что позволит КНА предпринять соответствующие меры. А у Южной Кореи и местного американского контингента в настоящее время сил для такого блицкрига совершенно недостаточно.
Но, может быть, тогда задачу решит десант? Ведь с запада и востока территория Северной Кореи открыта морям, да и воздушный десант в тылу способен сыграть свою роль, как, например, в Северном Ираке в 2003 г. Да и в 1991 г. американцы попросту обошли линию иракских укреплений, хотя и спустя продолжавшихся в течение одного месяца бомбардировок. Но в рассматриваемом нами случае проблемы создает местная специфика.
В принципе, географическая характеристика КНДР дает основания предполагать возможность проведения морских десантных операций. Страна омывается Желтым морем на западе, и Японским на востоке — однако наличие берега само по себе еще не говорит о том, что десант будет успешен.
Во-первых, морской десант всегда чрезвычайно уязвим, причем в большей степени, чем обычный наступающий на суше. Именно поэтому обычно успешные десантные операции проводились при значительно большем количественном и качественном превосходстве над обороняющимися, чем при классических наземных операциях.
Во-вторых, для того чтобы обеспечить успешную высадку, надо, чтобы она была частью достаточно продуманного плана наступательной операции в целом. Яркий пример такого десанта — Инчхонская десантная операция.
А вот тут снова возникают проблемы. КНА в годы Корейской войны на себе ощутила, что такое десант в незащищенный тыл и поэтому все время своего существования уделяет огромное внимание подготовке к отражению десанта на свое побережье.
Еще в мирное время с 1960-х гг. многие участки побережья оснащены минными и проволочными заграждениями, вдоль берега размещены значительные воинские контингенты. В случае наступления предвоенного периода для противодесантной обороны Пхеньян приготовил и другие козыри.
Так, например, военная промышленность КНДР производит большое количество морских противокорабельных мин, а практически весь гражданский флот может быть использован в качестве средств, с которых эти мины можно ставить. Без разминирования акваторий о классическом морском десанте можно сразу забыть, а ликвидация полноценных минных заграждений даже от морских мин уровня 1940-х гг. даже сегодня требует нескольких недель!
Еще одним важным преимуществом КНА является полное перекрытие пригодных участков берега противокорабельными ракетами и береговой артиллерией, которые так же как и на границе с Южной Кореей, имеют долговременные подземные укрытия, запасные позиции, а также могут усиливаться артиллерий других частей. Пока артиллерия не выведена из строя — подошедшие корабли могут быть обстреляны из орудий крупного калибра. А ликвидация средств береговой обороны даже силами авиации тоже требует времени. Да и военный флот КНДР постоянно отрабатывает действия по атаке десантных сил противника.
Другой проблемой является наличие у обороняющихся в большом количестве средств ПВО — так что есть все возможности сорвать воздушную поддержку десанта, сбив несколько самолетов в критический момент высадки.
Десант уязвим еще и потому, что в первые часы после высадки он не может полностью подготовить плацдарм к отражению атаки превосходящих сил противника. А такой вариант уже предусмотрен в береговой обороне.
Таким образом, трудно себе представить начало войны против КНДР молниеносным броском морской пехоты на пляжи из колючей проволоки и минных полей под огнем артиллерии противника с мгновенным переходом к прямым боям. Слишком высок риск неприемлемых потерь. По крайней мере, на начальной фазе: когда еще не выведена из строя береговая оборона, не уничтожен флот и не ликвидированы заграждения на берегу.
Это без учета того, что дно на многих прибрежных участках, глубины, прилегающая местность, характер приливов и отливов — делают даже обычную высадку на учениях относительно сложной даже без обороняющегося противника.
У воздушного десанта же проблем еще больше. Помимо стандартных для любого десанта, ключевая проблема здесь — ПВО противника. Причем десантные вертолеты и самолеты — это не истребители или ударные вертолеты, а цель куда более легкая. Так что пока ПВО противника не будет в достаточной мере подавлена (а это несколько первых суток войны) — о стратегическом воздушном десанте можно забыть.
Говорит ли это о том, что десантам не будет места в войне против КНДР? Конечно, нет. Просто на начальном этапе атакующим придется ограничиться морскими десантами на прибрежные острова (КНА их трудно гарантированно прикрыть и долго оборонять), небольшими тактическими воздушными десантами в целях поддержки наступающих войск, а также заброской разведывательных групп.
Но неужели технологически отсталая КНДР действительно способна на подобную серьезную оборону? Неужели имеющееся вооружение это позволяет?
Несмотря на свою значительную технологическую отсталость, КНА вполне может причинить противнику определенный ущерб.
Учитывая, что большая война, с точки зрения стратегов Пхеньяна, будет тотальной, и в ней будет поставлен вопрос о самом существовании правящего режима и государства КНДР, основной акцент сделан на возможности нанесения противнику как можно больших потерь с целью заставить его отказаться от дальнейших агрессивных действий.
И даже если вынести "за скобки" ядерное оружие, то заметно, что и другие аспекты развития вооруженных сил подчиняются этому замыслу.
Огромную роль, по мнению военных специалистов КНДР, играет ствольная и реактивная артиллерия. И речь идет не только о легендарных огромных 170-мм самоходных орудиях или тяжелых 240-мм РСЗО. В последние годы заметна тенденция по усилению маневренных возможностей артиллерии: поэтому КНА увеличивает численность и долю самоходных огневых средств.
Так, созданы местные самоходные аналоги таких обычных буксируемых артиллерийских систем как гаубицы Д-20 (152-мм) и Д-30 (122-мм), пушек М-46 (130-мм) и т.д. И хотя, по сути, это лишь легкие гусеничные бронетранспортеры, выполняющие роль лафета для установленных на них артиллерийских систем — эти простые «комбинации» старых технологий в условиях данного рельефа и имеющейся подземной системы обороны являются вполне опасным и довольно живучим оружием. Особенно если их много!
Именно перед артиллерией ставится задача нанесения максимальных потерь противнику. Несмотря на то, что дальность скопированных советских систем, созданных в 1950-1960-х гг., ограниченна, в КНР и Иране нашли эффективный способ подтягивания старых артиллерийских систем под потребности современности: модернизируя боеприпасы, увеличить дальность стрельбы.
Так, для 130-мм орудия М-46 со стандартной «по умолчанию» максимальной дальностью стрельбы 27-28 км в Иране создан осколочно-фугасный активно-реактивный снаряд с дальностью стрельбы 42-43 км! (1). Для старой советской гаубицы Д-30 в Китае создавались снаряды с увеличенной на 3-7 км дальностью по сравнению со старой базовой версией боекомплекта. Да, конечно, для увеличения дальности приходится жертвовать, например, мощностью снаряда. Таким образом, КНДР вполне доступны подобные варианты развития артиллерийского вооружения: недорого и оптимально по соотношению затраты-эффективность. При этом следует помнить и о том, что артиллерийские системы, ходовую базу и боеприпасы промышленность Северной Кореи выпускает самостоятельно.
Говорить о том, что в случае войны Сеул будет «сметен за считанные часы» — глупо. Ограничений для артиллерии КНДР — масса: от расстояний до наиболее населенных районов Сеула до элементарных тепловых ограничений по разогреву стволов и прочности обстреливаемых зданий. А ведь еще есть и контрбатарейная борьба, в которой будут применяться все наиболее современные средства разведки и поражения — поэтому те батареи, которые слишком долго будут продолжать стрельбу без смены позиции, будут накрыты ответным огнем.
Тем не менее, даже с учетом этих ограничений, «залп возмездия» по территории Южной Кореи способен обеспечить тысячи погибших и раненых среди мирного населения. Хотя очевидно, что в качестве основной задачи северокорейской артиллерии рассматривается огневое поражение войск противника. Причем артиллерия все равно будет оставаться проблемой, даже если позиции вдоль ДМЗ будут взяты: вспомним характеристику ТВД (2).
Вообще, в местных условиях технологическая отсталость в значительной мере компенсируется, в одних случаях, традиционными преимуществами обороняющегося, в других, географией региона, где особенностями местности, играющими против современного вооружения, а где просто заведомо большим количеством сил и средств.
Значит ли это, что КНДР — некая неприступная крепость, неуязвимая для военной силы ее соседей? Конечно, нет. Ведь, как известно, недостатки являются продолжением преимуществ.
Давайте рассмотрим и недостатки КНА. Это:
1. Ограниченность ресурсов — по оценкам американских военных специалистов, запасов горючего хватит лишь на 30 суток боевых действий. С продовольствием ситуация тоже довольно неприятная. Таким образом, долго Пхеньян в обороне отсиживаться не сможет, несмотря на отличную фортификацию.
2. Численность артиллерийской группировки КНДР в значительной степени компенсируется отсутствием адекватных средств технической разведки, а потому теоретические боевые возможности будут в разы отличаться от реальной эффективности огня.
3. Флот КНА не располагает достаточным количеством средств с низкой заметностью и высокой автономностью, береговая оборона оснащена в основном устаревшими ракетами. Поэтому противник просто не станет приближаться слишком близко к берегу пока за относительно короткое время не уничтожит флот, основные морские базы и подлодки. Да и вполне возможно превентивное минирование морскими минами фарватеров на выходе из военно-морских баз КНДР в первые дни войны с целью их блокирования.
4. Южная Корея прикладывает огромные усилия к совершенствованию контрбатарейного потенциала технической разведки, а оппоненты КНДР еще и продолжают развитие систем противоракетной обороны — таким образом, боевые возможности традиционных «козырей» — артиллерии и баллистических ракет, будут снижаться.
5. У КНА отсутствуют адекватные и современные ВВС и системы ПВО. Имеющиеся могут только первые дни действительно оказывать серьезное противодействие противнику безраздельно господствовать, но уже через несколько дней будут в основном выведены из строя. После этого главным средством защиты станут погода, маскировка и подземные укрытия. А современная авиация постепенно расширяет свои возможности по действию с больших и средних высот, на которых традиционные переносные зенитные ракеты роли уже не играют.
По сути, для относительно «легкой» победы над КНДР надо лишь гарантированно вывести из строя артиллерийские позиции, угрожающие гражданскому населению Южной Кореи, а также ракетный потенциал и ядерное оружие. Причем сделать это надо за короткое время в начальный период войны. После этого можно не торопиться, ведь время начнет работать не на обороняющихся. Поэтому все более важную роль играет именно оружие «первого дня».
Для этого армия Южной Кореи продолжает усиление группировки высокоточного оружия наземного базирования, которая будет лишена большинства недостатков авиации (например, крылатые ракеты). После 2015 г. Сеул будет способен в критической ситуации самостоятельно нанести достаточно мощный удар по КНА до подхода основных американских сил, в т.ч. и по ракетно-ядерному потенциалу Пхеньяна на фазе его развертывания. А это уже другой расклад.
Параллельно Юг будет избавляться от старой техники, загромождающей склады на случай мобилизации (так, только недавно были сняты с вооружения «антикварные» танки М-47) и проводить замену старых образцов с завершением цикла модернизации всех вооруженных сил к 2020-2025 гг. У Сеула есть и еще один важный козырь – то, что не может произвести местный ВПК, можно просто купить на внешних рынках. ВПК КНДР не может адекватно соперничать со всем мировым рынком оружия!
Уже после 2015 г. у КНДР вряд ли останутся возможности парировать наступательный потенциал противника, кроме как созданием относительно мощного ядерного арсенала, размещенного на разных носителях.
Таким образом, неядерная компонента КНА, игравшая важную роль в балансе сил на полуострове последние 20 лет, сегодня окончательно уступает свою роль ядерному щиту. Теперь всей остальной армии придется нести роль исключительно вспомогательной силы, задача которой — не дать противнику уничтожить ядерное оружие и выиграть время для возможного его применения. Однако и это не поможет сдержать решительного оппонента, если он не поверит в реалистичность угрозы применения ядерного оружия. Остаются два варианта: либо применять, либо отступать.
Время подтачивает не только баланс сил в материальной области, вряд ли КНА уже в ближайшие годы будет действительно армией фанатиков, как некоторые ее изображают. Постепенно стойкость к собственным потерям будет снижаться — это очевидно уже сейчас. К тому же довольно скоро руководящие посты покинет т.н. «старая гвардия» и на их место придут куда более прагматичные люди, что тоже не будет играть в пользу поддержания «готовности умереть за идеи вождя».
В 2000-х гг. Пхеньян, создав ядерный арсенал, лишь выиграл время, которое все-таки, в конечном счете, продолжает работать против него. Но пока «есть еще порох в пороховницах» и игра продолжается. И нам всем предстоит увидеть еще очень многое в этой затянувшейся на десятилетия драме.
Вряд ли кто-то вот так вот вдруг в Сеуле или Пхеньяне начнет подготовку к развязыванию большой войны с целью захвата и разгрома соседа. А вот некие стычки вроде традиционных в Желтом море, вполне могут привести к эскалации с постепенным расширением масштаба конфликта. Но это уже совсем другая история.
