Плашкоутный Дворцовый мост катер Александры прошёл первым. Печальный опыт первой гонки учли, и зевак на мосты больше не пускали, выставив рогатки и гвардейские караулы. Тех, у кого была необходимость попасть в это время на другой берег обязали заранее получить в штабе гонок пропуск.
На самих мостах дежурили только полицейские и пожарные бригады, да ещё наряд под мостом на лодках следил, чтоб искра из труб какой беды не учинила. Много ли сухому дереву нужно. А кочегары на катерах старались так, что зачастую и факел над трубой полыхал. Вот снизу и смотрели, куда искры падали, а потом указывали место тем, что наверху с вёдрами дежурят, они сразу и заливали, не дожидаясь пока дымок появится. [1]
В пяти корпусах за «Циклоном» шёл Торникрофт на «Молнии», следом Ярроу на «Чайке». Американец после своей петли к трибуне пока шёл последним, но быстро нагонял замыкающих, и у Александры не оставалось сомнений, за кем сегодня останется первое место. Слишком уж резвой была эта «Филадельфия», а значит плакали её тридцать тысяч. Хотя, чего это она расстраивается – радоваться нужно, что у неё хватило ума самонадеянно не поставить всё на победу «Циклона». И чего теперь жалеть эти деньги, она всё равно остаётся в громадном плюсе. «Стоп, чего это я?» — одёрнула себя Жукова, — «цыплят по осени считают». Она тихонечко постучала по дереву сидения, но плеваться в присутствии столь высокопоставленных особ не решилась.
Скоро все катера исчезли из вида, нырнув под Николаевский мост и оставив над свинцовой водой только клубы чёрного дыма. Потянулись долгие минуты ожидания. Официанты начали разносить шампанское, фрукты и пирожные. Естественно, такая публика не могла просто сидеть и попивать шампанское в неведении, поэтому на Шкиперском канале и на пеньковых складах располагались посты с телеграфными станциями, а перед трибуной стоял большой щит с названиями участвующих в гонке катеров, напротив которых по докладам с постов и ставилось время прохождения этих отметок на трассе. Эту систему подсказала Алексису Александра, вспомнив как это делалось в её времени, когда император попенял сыну за неудачный выбор маршрута, что он, дескать, должен сидеть тут почти час как истукан, и ничего не видеть и не знать о ходе гонки.
Маршрут в угоду императорским капризам они решили не менять, ведь волна в заливе была куда сильнее чем в Неве, особенно в свежую погоду, а это дополнительное испытание для катеров, которым как раз и придётся больше действовать в морях, нежели на спокойной речной воде. Потому супруги нашли компаньонов и заказали у Сименса прокладку кабеля и установку этих телеграфных станций. К слову, станцию на пеньковых складах у них вскоре выкупили сами купцы, а на Галерной гавани морское ведомство, устроив там метеостанцию. Видимо, боялись адмиралы ножки промочить, и при сильном волнении придумывали повод для отмены своих визитов в Кронштадт.
Вскоре на информационном щите появились и первые цифры от Галерной гавани, от которых у Александры бешено заколотилось сердце — «Циклон» шёл первым! Американец отставал на четверть минуты, «Молния» почти на минуту, а катер Ярроу на полторы. Пятым шёл итальянец с разрывом уже в три минуты, остальные отстали ещё больше. Но иллюзий по поводу своей пока что первой позиции Александра не питала. Если «Филадельфия» за такой короткий отрезок смогла почти догнать «Циклон», то к финишу она оторвётся от него минимум на пять минут. Теперь главная задача её экипажа не пустить вперёд англичан. Ничего, рулевым на «Циклоне» стоит капитан их с Алексисом яхты. Отставной морской офицер, этот ни за что не уступит. Механика она пригласила с завода Берда, именно того, который занимался установкой и отладкой механизмов её катера. А кочегарами наняла крепких рабочих с того же завода. Так что в своём экипаже Александра была уверена, да и тактика гонки была с ними не раз оговорена, так что должны справиться.
До прохождения поста на Малой Неве было ещё долго, и гости покинули свои места, сбившись в группки по интересам и дегустируя угощения. Александра тоже решила размяться и подошла к перилам помоста. Среди этой богемы она чувствовала себя чужой, да и сама богема не спешила выказывать ей своё расположение. Пока было модно обсуждать их с Алексисом романтическую авантюру, ей были рады во всех домах и салонах. А теперь, когда всё давно забылось, для них она пусть и жена великого князя, но жена безродная, а значит не ровня. Ведь все знают, за какие дочкины заслуги её папенька, этот «поэтишка-лизоблюд» получил графский титул прямо перед их свадьбой. Погружённая в свои мысли, Александра и не заметила, как к ней тихонько подошла императрица. Прикрывшись от посторонних глаз веером, Мария Александровна тихо, но с ехидцей спросила: «А теперь ответь мне, сношенька, неужели тебе так плохо живётся, что ты решилась все ваши с Алексисом деньги на победу своего катера поставить?»
Сперва напугавшись от неожиданности, а потом и поняв суть сказанного императрицей, Жукова чуть не задохнулась от возмущения и уже открыла было рот для резкой отповеди, но быстро взяла себя в руки, вспомнив, где и рядом с кем она находится, и что вопрос императрицы, возможно, как раз и задавался в расчёте на её несдержанный ответ.
« А хороша, свекровка!» — восхитилась Жукова. – «Одной фразой дала понять, что знает и о каждом моём шаге, и что в любой момент может найти достаточно вескую причину чтобы от меня избавиться».
Почему-то вспомнилось, каким трудом ей доставались эти деньги.
Чтобы не быть обязанной своим высокородным родственникам и не клянчить у них деньги для своих проектов, она сама предложила Алексису провести ревизию его земель и составить план по увеличению их доходности. Он согласился, предоставив ей полную свободу действий и сказав, что если у неё получится это сделать, то разницу от предыдущих доходов она сможет тратить как ей заблагорассудится. Чего она, собственно, и добивалась. И Александра лично объехала всё мужнино приданое, оценив масштаб предстоящей работы и ужаснувшись той нищете и убогости, в коей пребывает большинство якобы освобождённых, а по сути загнанных в пожизненные долги крестьян. Для полной картины она побеседовала чуть ли не с каждым управляющим и старостой, собирала сельские сходы, после чего засела за проект и расчёты. Получалось, чтобы заработать большие деньги, ей нужны были очень большие деньги. Алексей на её просьбу смог вытащить из оборота только двадцать тысяч, а этого не хватало даже на обязательные пункты её плана, без выполнения которых не стоило и начинать трепыхаться.
С появлением на рынках Европы дешёвой американской пшеницы, быстро заработать на зерновых не получится. Тут нужны очень длинные инвестиции и десятилетия кропотливого труда: подготовка специалистов, механизация, селекция, удобрения, подбор оптимального севооборота и пр. и т.п. А из быстрого остаётся спирт, сахар, маслоделие с сыроварением и консервация, тем более что консервы тут пока в страшном дефиците, а спирт он и в Африке валюта. Дешёвый корм для скота и сырьё для спирта – это картофель, но освоение этого овоща крестьянами шло со скрипом. Жители средней полосы до сих пор не желали включать картофель в свой скудный рацион, предпочитая ему репу. Так что и с этим придётся как-то бороться, для начала подсадив на картошку хотя бы свиней.
Начала она, естественно, с кадров, отправив смышлёных крестьян в верещагинские школы сыроварения, в училища при шустовских заводах и в школы агрономов и технологов. Продав часть ненужного ей барахла и украшений, в основном из свадебных подарков, она получила ещё пятнадцать тысяч и заказала четыре куба для перегонки спирта, двадцать автоклавов под стеклянную банку с бугельной крышкой для тушёнки, столько же сыроварен, сепараторов и паровых маслобоек. Выбрала под них оптимальные по логистике места, начав там строительство помещений под производства, заказала стеклянную тару, зарегестрировала шесть торговых марок и напечатала под них первые партии этикеток. Рекламой она решила заняться, когда у неё в руках окажутся первые образцы продукции. С этих шагов и началась её маленькая сельхозкорпорация. Через пять лет доход с земель мужа вырос почти в три раза, и с каждым месяцем эта разница только увеличивалась.
Так что Александра давно считала деньги, которыми её попрекнула свекровь, своими кровно заработанными, о чём ей и сказала достаточно тихим и спокойным голосом. На что императрица слегка усмехнувшись, ответила: «Не говори глупостей. Если бы все хорошие управляющие думали так же, то вскорости на наших землях остались бы одни бездари».
— Если управляющий и правда хорош, — парировала Александра, — то он вправе сам назначить свою цену.
— И какова же твоя цена? – вздёрнула бровь императрица.
— Спокойствие моей семьи, — секунду подумав, ответила Александра, и добавила, — и возможность заниматься любимым делом.
Свекровь натянуто улыбнулась.
— Ты уже долго сидишь за этим столом, деточка, но так и не поняла его главного правила: нельзя что-то выиграть для себя, если ставишь на кон чужое.
С этими словами императрица удалилась, а Жукова осталась у перил обдумывать и анализировать их короткий разговор.
Она даже пропустила момент, когда на щите стали записывать результаты прохождения катерами второй точки на Пеньковых складах. Собственно, для Александры они и так были довольно предсказуемы: «Филадельфия» оторвалась от «Циклона» на три минуты, «Молния» Торникрофта отстала от её катера уже на две минуты, а остальные результаты её пока не интересовали. До финиша оставалось уже немного, и вряд ли что может сильно измениться.
Американец и на обратном пути не пошёл сразу к финишу, а решил повторить свой круг почёта, ещё раз показывая всем, что на этих гонках у него нет достойных соперников. Пройдя стрелку и заложив теперь круто вправо, он вновь направился к императорской трибуне почти под прямым углом. Александра удивилась, увидев, как на «Филадельфии» разворачивают большой американский флаг. Получается, что традиция финишировать, размахивая своим флагом перед трибунами, была придумана задолго до возрождения олимпийских игр. Интересно, и по каким ещё видам спорта они тут международные соревнования проводят? Американец тем временем сбросил ход до самого малого, почти остановившись перед трибуной. Рулевой размахивал флагом, а механик что-то энергично кричал, но утонувшие в шуме толпы его крики так и остались никем не понятыми. Рулевой же всё время оглядывался назад за стрелку, и Александра поняла, что они просто хотят завершить гонку эффектно и ждут появления соперника, устроив над ним показательную порку на финишной прямой.
«Ну как же, американцы и без шоу» — усмехнулась Жукова – «Даже в прошлом ничего не меняется».
Выскочивший на широкий невский простор «Циклон» поначалу даже сбавил ход. Видимо, экипаж её катера посчитал, что если американцы машут флагом под трибуной, то они уже финишировали и теперь получают заслуженные овации. Но увидев, как при их появлении «Филадельфия» рванулась к Троицкому мосту, «Циклон» тоже наддал, и дым из его труб повалил гуще.
На первый взгляд казалось, что американцу до финиша плыть намного дальше чем катеру Александры, и она даже повторила теорему Пифагора, беззвучно шевеля губами. Но через несколько секунд поняла, что ошиблась. «Филадельфия» и не подумала давать своему противнику преимущество, сходясь с «Циклоном» в одной точке Троицкого моста. Ведь по ей же придуманным правилам финишной чертой был весь плашкоутный мост, вот они и устремились к финишу по самому кратчайшему пути прямо вдоль Дворцовой набережной, под всё нарастающий рёв зрителей. Но «Циклон» начал эту гонку почти с полным ходом, а американцу ещё требовалось разогнаться, и длинный двухтрубный Голиаф с каждой секундой выигрывал у маленького Давида сразу по нескольку метров. Но столь позитивная динамика продлилась недолго — лёгкий Давид оказался слишком шустрым, и вскоре уже он стал сокращать дистанцию с той же скоростью. Толпа неистовствовала. Александра отдала американцам должное – эти и сейчас знают толк в хорошем шоу и рекламе, и их финиш без соперника выглядел бы слишком скучно.
Из-за дикого шума Жукова не сразу поняла, что произошло. Её «Циклон» вдруг резко осел на нос, словно подцепив какое-то подводное препятствие, потом из его бока, почти параллельно воде ударил сноп пара, и вот её кораблик уже весь окутан облаком серо-чёрного дыма, из которого в разные стороны летят ошмётки её несбывшихся надежд. Она бросила взгляд на жерла казематов Петропавловской крепости, не клубится ли над каким из них дымок от выстрела, потому как всё случившееся она пока могла объяснить только чьим-то коварным и злым умыслом. Восторженные крики толпы сменились дружным вздохом разочарования, и Александра могла поклясться, что забористые маты доносились даже из группы свитских.
К реальности её вернул неожиданный и благородный поступок американцев. «Филадельфия» прекратила свой рывок к финишу и, сбросив скорость, развернулась и полным ходом направилась к месту крушения. Там от дыма и пара было пока ничего не разобрать, и непонятно, смог ли кто-нибудь из её экипажа спастись в этом аду. К месту гибели «Циклона» бросились и дежурившие у мостов шлюпки и баркасы. Американец не стал очертя голову нырять в это облако, справедливо опасаясь задеть своим винтом выживших, а лёг в дрейф и ждал пока видимость позволит приступить к поискам уцелевших. Или собрать трупы. Через две минуты к нему присоединился и катер Торникрофта.
«Прости меня, Господи» — прошептала Александра. Здесь даже американцы знают, что такое благородство и взаимовыручка, а я их «пиндосами» поносила. Толпа опять возбуждённо охнула – это экипаж «Молнии» поднял на борт первого человека из её экипажа. Пока продолжались спасательные работы, подошёл и катер Ярроу. Вытащив из воды ещё двоих, они выстроились в кильватер и двинулись малым ходом к Троицкому мосту. Впереди шла «Филадельфия», следом за ней «Молния», а замыкала эту колонну победителей «Чайка». Догнавшие их у самого финиша остальные участники гонок так же сбрасывали ход и пристраивались следом. Александра знала, что на этой трибуне ей плакать никак нельзя, но ничего не могла с собой поделать, сдерживая себя лишь от того чтобы не разреветься в голос.
Она вздрогнула от неожиданности, когда кто-то по-отечески обнял её за плечи. Руки были тяжёлые, мужские, но она стыдилась обернуться и показать свои заплаканные глаза.
— Берд сказал, что это был очень хороший катер.
Александра напряглась, узнав голос императора.
— И если бы ты ради полутора узлов не настояла на изменениях в конструкции котлов, то всё равно бымогла тягаться с Торникрофтом на равных, и вот этого бы могло не произойти.
Его рука указала на бывшее место аварии.
Александра промолчала. Говорить не хотелось, а её ни о чем не спрашивали, так что она в своём праве.
— Много хоть проиграла на ставках? – спросил государь уже мягче.
— Всё, — всхлипнула Александра.
Император усмехнулся.
— Если тебя это утешит, то мои свитские проиграли намного больше.
— Немудрено — вся столица на «Молнию» ставила, — ответила Жукова из вежливости.
— Они ставили на твой «Циклон», — снова усмехнулся Александр, — На Торникрофта крупных ставок не принимали, а мелочь брали один к полутора, а на тебя один к двадцати и никаких ограничений, хотя они своими деньжищами сразу ставку до одного к пятнадцати сбили и сумму тут же ограничили.
Жукова опешила.
— Как на «Циклон»? Какие деньжищи? Ясно, всё же кто-то от Берда проболтался.
— Нет, не проболтался. Но не могу же я быть в неведении, зачем моя невестка каждый день пропадает на заводе, пока её муж воюет. Вот третьему отделению и поручил приглядеть. А кто-то из свитских, видимо, в доклад заглянул, потом сболтнул кому-то, вот и пошло. Но и поделом им, — снова усмехнулся император, — нечего в чужие документы заглядывать. Так что спасибо я тебе пришёл сказать. Теперь они года два будут как шёлковые. Ну, пока своё не вернут.
На Александру снова накатило. Эти-то быстро вернут. А она свои деньги пять лет копила, откладывая только половину вырученной суммы, а остальные снова пускала в дело, причём большинство из них тратилось не на расширение, а на образование крестьян, закупку сельхозинвентаря и племени и открытие различных курсов, поскольку кадровый голод был основной помехой во всех её начинаниях.
— Я же просто катера для Алексиса хотела, — не выдержала она и снова всхлипнула.
Александр похлопал её по плечу.
-Ну, не беспокойся, будут у него катера, и не только у него, я же не об одном только сыне должен думать.
— А знаешь что, — сказал он заговорщически после недолгой паузы, — приходи-ка ты сегодня к пяти на приём и обед в честь победителей. Там всё и обсудим. Думаю, что тебе будет полезно познакомиться с этими американцами, — подытожил император, выделив голосом последнее слово, будто в нём таился какой-то тайный смысл.
Император подвёл её к троице хоть и бородатых, но ещё достаточно молодых людей.
— Ну вот, Александра Васильевна, знакомьтесь — это и есть наши уже знаменитые на всю столицу американцы, – он снова хитро усмехнулся, — произведшие фурор не только быстроходностью своего катера, но и высочайшим благородством, придя на помощь соперникам, когда те в ней нуждались.
И Александра была им за это искренне благодарна. К сожалению, один её кочегар погиб. Но доктор, что пользовал троих выживших с «Циклона» сказал, что пробудь они в воде ещё несколько минут, то он бы не поручился за их жизни. Майская Нева очень строго относится к длительным купаниям. Но сейчас их жизни были вне опасности. Только у капитана их яхты сильное нервное расстройство, ведь это он приказал заклепать клапана на сухопарниках, когда увидел, что американцы их настигают.
— А это жена моего сына Алексея, графиня Александра Васильевна Жуковская, — представил её гостям император.
Да, да, императорская чета настояла, чтобы у Александры после венчания осталась её прежняя фамилия.
Александра заметила, что Александр II нарушил этикет, не став представлять ей американцев лично. Не похоже, чтобы он не запомнил их имён. Но он точно сделал это нарочно, приготовив какой-то сюрприз с их представлением, тем более, что вся эта троица неумело прятала свои улыбки в бороды. «Император с этими американцами задумал над ней посмеяться?» Ну да, куда уже дальше смеяться, когда над ней и так весь Петербург потешается. Но отступать было поздно, первый из троицы уже подходил к ней чтобы представиться, а император сделал картинный шаг в сторону, желая сполна насладиться предстоящей сценой.
— Бари, Александр Вениаминович, — поклонившись, на чистом русском произнёс самый старший на вид из троицы и, поцеловав её протянутую ручку, продолжил, — уроженец Российской империи, в настоящее время являюсь гражданином САСШ, бизнесмен. Прибыл в Россию для участия в императорских гонках и открытия своего завода по производству электродвигателей. [2]
Александра чуть склонила голову в ответ, сделав себе в памяти зарубочку: не выпускать этого архиважного человека из вида. Русский американец тем временем уступил место своему товарищу.
— Шухов, Владимир Георгиевич, — представился следующий, а в голове Александры после этой фамилии словно в набат ударили: «Шухов! Шухов! Шухов!» – она еле сдержалась, чтобы не повторить её вслух. Как она могла о нём забыть! Шухов — это же всё! И форсунки, и водотрубные котлы, и нефтепровод, и нефтеперегонный куб, и лёгкие металлоконструкции, и ещё столько всего такого необходимого, нужного и полезного, что просто голова кругом идёт, а она… Но он же… Какой с него к чёрту американец. И словно подтверждая её догадку, Шухов продолжил: — Начальник чертёжного бюро Варшавской железной дороги, являюсь компаньоном мистера Бари по технической части.
Следующая фамилия их товарища тоже произвела немалый фурор в голове Александры. Это же сам Худяков! Будущий профессор всего на свете! Вундеркинд, механик, термо и гидродинамик, прочнист, исследователь. Его прекрасную книгу «Путь к Цусиме» Жукова ещё в институте до дыр зачитала. Вот это у неё сегодня и кампания! И что мне теперь со всем этим богатством делать?
Глянув на императора, Александра поняла, что он полностью удовлетворён её отвисшей челюстью. И он, болезный, наверное, думает, что она настолько удивлена лишь внезапным обрусением этих «американцев». Вот только Жукова была сражена ещё и своей тупостью. Она столько лет страдала ерундой, строя несбыточные проекты и поднимая сельское хозяйство на полпроценте одной пятой суши, а тут под боком такие зубры от науки вынуждены обращаться к гражданам США чтобы воплотить в металле свои идеи. Да, они втроём поведали Александре с императором историю своего компаньонства. Мысль создать свой быстроходный катер Шухов вынашивал ещё с дня первых гонок. Наброски жаротрубного нефтяного котла и форсунки у него уже были. Худяков помог с расчётами и машиной. Но вот своими силами собрать сие чудо они так и не смогли. Слишком высокими были требования к качеству металла, оборудованию и квалификации мастеров, а в железнодорожных мастерских ничего из этого списка им предоставить не могли. Вот они и обратились к американскому другу Шухова инженеру Бари, предложив ему взять на себя процесс изготовления катера и его испытаний за половину предстоящего выигрыша, а в случае проигрыша отдавали ему свои патенты. Александру при этой фразе чуть холодный пот не прошиб, ведь даже ей было понятно, что их патенты стоят намного дороже, чем весь призовой фонд гонки вместе взятый, а она отнюдь не американский бизнесмен. И почему же тогда Бари их не кинул? Потому что тоже русский? Не смешите мои бантики. Или просто ему так хотелось вернуться на Родину победителем? Ну и история.
По окончании их короткой беседы, Александра подошла к императору и попросила аудиенции. На кону стояли слишком серьёзные вопросы, и ей одной их было не осилить.
[1] Реальный случай. Дворцовый (бывший Исаакиевский) плашкоутный мост сгорел именно из-за искры, вылетевшей из трубы буксира.
[2] Реальная история. Но его электродвигатели оказались в России не востребованы, и Бари переключился на нефтяной промысел.
