Лидеры типа «Могадор». Часть 1.

В годы Первой мировой войны ВМС Франции лавров не снискали. В целом мощный (четвертый-пятый в мире) флот, оказался слишком несбалансированным, особенно в отношении легких сил. Так, в его состав входили два десятка броненос­ных крейсеров и столько же совершенно устаревших бронепалубных, но не име­лось ни одного современного быстроход­ного легкого крейсера. Ситуация усугубля­лась положением с эскадренными мино­носцами. Самыми крупными среди них были так называемые "800-тонные" эсмин­цы (реально водоизмещение колебалось от корабля к кораблю). Они имели воору­жение из пары 100-мм и 65-мм орудий и уступали британским кораблям этого же класса в размерах, вооружении, скорости. Даже Австро-Венгрия — основной против­ник Франции в войне на море — имела в составе своего флота эсминцы типа "Тат­ра", превосходившие "французов" в огне­вой мощи и скорости хода. И, что очень важно, "татры" нередко действовали со­вместно со своими легкими крейсерами типа "Гельголанд", способными догнать и довольно легко уничтожить "800-тонники" противника. В результате в течение всей войны на Адриатике французские морские силы играли явно вспомогательную роль, обычно опираясь в боях на английские легкие крейсера и более сильные итальян­ские эсминцы.

Фото модели кликабельно. На носовой надстройке видны знаменитые "часы".

Полученный урок заставил французов резко изменить кораблестроительную поли­тику. По завершении военных действий и вынужденного "антракта" первых послево­енных лет Морское министерство присту­пило к решительному обновлению флота. Одним из аспектов этого обновления ста­ло усиленное развитие легких сил, прежде всего класса эскадренных миноносцев. Сильное впечатление на новых хозяев про­извел трофейный германский эсминец "S-113", переименованный в "Амираль Сенэ", — очень крупный и сильно вооруженный для того времени (2060 т, четыре 15-см ору­дия). Французы сочли, что именно такие корабли должны составить как минимум половину торпедных сил. Это решение изрядно обесценивало большое количест­во уже построенных эскадренных минонос­цев нового потенциального соперника — Италии и могло частично скомпенсировать недостаток быстроходных крейсеров (его уда­лось устранить только в середине 1930-х годов с постройкой серии кораблей типа "Жорж Леги"). По сути дела, французы решили "повысить" на одну ступень каждый из под­классов своих торпедных сил, что сказа­лось даже в обозначении. Их "миноносцы" (torpjlleurs) по размерам и вооружению соот­ветствовали стандартным эсминцам других стран (французский "Баск" — 1350 т, бри­танские ЭМ серий от "А" до "Н" — 1200 — 1370 т). Новый же класс получил формаль­ное обозначение "истребителей" (contretorpilleurs), хотя в других странах столь крупные торпедные корабли обычно назывались лидерами.

Всего с 1922 по 1930 год было построено 30 лидеров: 5 эскадр по 6 единиц (10 диви­зионов). Французские инженеры не пошли по пути прямого копирования германского трофея с его чрезмерным 150-мм калиб­ром. Первые "контр-торпийёры" (шесть типа "Ягуар") несли пять 130-мм орудий. А на следующей серии — "Вальми" — артилле­рия состояла из пяти 138,6-мм орудий — вооружение, ставшее стандартным почти на десяток лет.

В программу 1932 года вошел только один корабль этого класса, причем с заметно изменившимися задачами. Формально он предназначался для замены выслужив­шего свой срок германского трофея "Амираль Сенэ". Фактически же, для действия в составе ударно-поисковой группы, воз­главлять которую должен был "Дюнкерк", требовался разведчик с большим ради­усом действия, более мощным вооруже­нием и при этом высокой скоростью (для операций совместно со старыми линкора­ми предполагались стандартные эсмин­цы с максимальным ходом в 31 — 32 уз.).

Предварительный проект предусматривал несколько усовершенствованный "Фантаск" — главное новшество заключалось в замене пяти 138,6-мм пушек модели 1929 года на шесть таких же орудий в трех спарен­ных установках.

Про­ект "океанского лидера" претерпел первые изменения. Хотя корпус и механическая установка оставались взятыми от предшест­венников, вооружение по второму предва­рительному проекту состояло уже из вось­ми 130-мм орудий в четырех спаренных установках. Уменьшение калибра компенси­ровалось большей скорострельностью при­нципиально новых артустановок с автома­тическим заряжанием. Стандартное водоиз­мещение равнялось 2670 "длинным", или "английским" тоннам (в которых измеря­лись корабли в соответствии с Вашингтон­ским соглашением; во Франции они получи­ли название "вашингтонских"), нормальное достигало 2890 т. Однако предложенный вариант просуществовал недолго. Флот не желал снижать калибр артиллерии, вмес­те с тем настаивая на применении двухорудийных башенноподобных установок. И четыре 130-мм полубашни первого про­екта вновь уступили место трем 138,6-мм, также двухорудийным, с высоким уровнем механизации.

Это решение представлялось вполне разумным и соответствовало мировым тен­денциям. Мощные 138,6-мм орудия име­ли довольно тяжелые (40,6 кг) снаряды, управляться с которыми вручную, особен­но в непогоду, было достаточно сложно. Механическая подача из погреба обес­печивала доставку снарядов и зарядов в надстройки, находящиеся рядом с орудий­ными установками, откуда их приходилось передавать вручную для заряжания. Для эсминцев, стычки которых зачастую про­должались всего несколько минут, скоро­стрельность являлась важнейшим фактором, поэтому французские инженеры при­думали для своих лидеров простую, но оригинальную конструкцию, представляв­шую собой кольцевой желоб, окружающий орудие, на который выкладывались снаряды. В результате при любом угле наведе­ния по горизонту процесс заряжания зани­мал минимальное время, а матросам на подаче не приходилось стоять на качаю­щейся палубе с тяжеленными "болванка­ми" в руках в ожидании своей очереди.

Удобство и простота конструкции име­ли и свою цену, причем не такую уж деше­вую. На площадке у орудия было тесно, да и опасность взрыва при попадании вра­жеского снаряда возрастала с увеличени­ем числа открыто выложенных боеприпа­сов. Инженеры сразу же поняли, что если такую систему сохранить для двухорудийной установки, то диаметр кольца получит­ся очень большим (около 6,5 м), что зна­чительно снизит преимущества "короткой подачи". Сами надстройки для возвышен­ных установок становились слишком широ­кими и массивными. Требовались другие конструкторские решения.

Альтернативой открытым установкам и ручной подаче являлись полноценные башни или башенноподобные установки с нормальным кольцевым барбетом, внутри которого размещалась механическая пода­ча. Однако это означало значительное уве­личение "верхнего веса" — и за счет самих башен, и за счет более мощных механиз­мов, потреблявших больше электроэнер­гии. Притом сокращался и так скудный сво­бодный объем в небольших надстройках, что влекло за собой дополнительные слож­ности с размещением экипажа. Первона­чально конструкторы пошли по промежу­точному пути, сохранив подачу в пределах расположенной рядом надстройки. Зато число готовых к непосредственному при­менению снарядов и зарядов увеличива­лось до 24: половина из них находилась в башенноподобной установке, а еще 12 — в надстройке, рядом с верхней крышкой подачи. Такого количества выстрелов долж­но было хватать для 2 — 3 минут стрельбы с максимальной технической скорострель­ностью, а реально — на 5 — 6 минут, что вполне решало проблему завязки скоротеч­ного боя. При такой системе подачи сами установки имели открытую тыльную часть, через которую и происходило пополнение боезапаса из надстройки — вручную. Узким местом такой системы оставалась скорость подъема снарядов и зарядов из погре­ба механической подачей. Она и на лиде­рах с одноорудийными установками была недостаточной, поскольку 138,6-мм орудия модели 1929 года имели высокий темп стрель­бы (техническая скорострельность — до 12 выстр./мин). Теперь же пришлось бы либо увеличить скорость работы подъемников до 24 снарядов и такого же количества зарядов в минуту, что представлялось мало реальным в те годы, либо — удвоить число линий подачи, что сразу же лишало систе­му преимуществ в экономии веса и места.

Однако и полноценная башня с вращаю­щейся подающей системой, когда снаряды и заряды подавались бы к "качающемуся" зарядному устройству (чтобы заряжание можно было производить непосредствен­но из подачи при любом угле возвышения и горизонтального наведения, как на боль­ших кораблях), выглядела излишней роско­шью для относительно небольшого кораб­ля. Вращающаяся структура диаметром свыше 6 м представляла собой большую и весьма уязвимую цель (ее могло закли­нить попадание снаряда практически любо­го калибра). Кроме того, вырезы в палубах при узком корпусе вели к его излишнему ослаблению. Потребовались бы значитель­ные подкрепления и усиление конструкции. Одновременно терялось столь дефицитное на эсминцах жилое пространство.

Выход из сложного переплетения проб­лем вроде бы нашелся. Известная фирма "Сен-Шамон" предложила свой вариант башенноподобной установки с неподвиж­ной подачей в центре вращения, снаряды и заряды с которой выкладывались на вра­щающиеся вместе с орудиями зарядные лотки с автоматическим досыланием. Такие установки, оснащенные парой 130-мм ору­дий, разрабатывались для запланирован­ных к постройке эсминцев типа "Лё Арди". Приспособить устройства для 138,6-миллиметровок казалось делом несложным, и соответствующее решение было принято осенью того же, 1932 года. Однако, как выясни­лось впоследствии, представление о лег­кости модификации являлось ошибочным, а сама система получилась не слишком удачной. С корпусом, его обводами и компонов­кой корабля в целом проблем не ожида­лось. Главным требованием здесь ста­ло улучшение мореходности, поскольку новый лидер предназначался для дейст­вий в океанах (главным образом, Атланти­ческом) вместе с линейным крейсером (видимо,"Дюнкерк") и крейсерами. За основу конструкторы взяли все тот же "Фантаск", с учетом увеличен­ных размеров и немного удлиненного полу­бака.

В начале 1933 года исходные чертежи были готовы. В проекте общий вес корпуса немного превысил 1200 т, на 27% больше, чем у прототипа. Хотя часть столь значи­тельного увеличения обусловлена разным подсчетом статей нагрузки, на деле конс­трукция нового лидера оказалась более прочной. Введение башенных установок позво­лило несколько сэкономить вес за счет менее обширных надстроек (по сути, тако­вой оставалась только передняя, в кото­рой размещались как системы управления стрельбой, так и самим кораблем). Подоб­ная экономия являлась особенно важной, поскольку облегчение высоко располо­женных конструкций позволяло сохранить должную остойчивость — довольно критичный элемент для всех легких кораблей. Удачно все складывалось и с механичес­кой установкой. За прошедшие с момента создания "фантасков" несколько лет про­гресс позволял при том же весе турбин и котлов получить проектную мощность в 92 000 л.с. вместо 74 000 л.с. Это не толь­ко полностью перекрывало рост водоизме­щения, но и повышало проектную скорость с 37 до 39 узлов.

Сложнее обстояло дело с защитой и оборудованием. В 1930-е годы активно выска­зывались мысли о желательности и даже необходимости бронирования крупных эсминцев и лидеров. Варианты предлага­лись самые разные: от местной защиты тонкими листами наиболее важных объек­тов до введения бортового пояса и броне­вой палубы. В последнем случае некото­рые из проектировщиков себя не стесняли. Аппети­ты французских разработчиков оказались более скромными. Дебатировалось прикрытие 22-мм листами гомогенной бро­ни объектов, расположенных в передней надстройке, включая боевую рубку "крей­серского типа". При этом водоизмеще­ние возрастало всего на 100т, но эти тон­ны располагались высоко над ватерлини­ей, и основная неприятность заключалась в уменьшении метацентрической высоты и остойчивости. Потребовалось бы увеличи­вать ширину корпуса, 100-тонная "мелочь" в результате выливалась в куда более зна­чительные цифры.

Между тем, по пожела­ниям военно-морских руководителей стан­дартное водоизмещение лидера никак не должно было превышать 3000 т — преде­ла, после которого, в соответствии с Лон­донским соглашением, корабль попадал бы в класс крейсеров. Хотя для Франции общий предел водоизмещения для легких сил не разделялся между крейсерами и менее крупными боевыми кораблями, едини­цы, официально числящиеся эсминцами и миноносцами, допускалось заменять через 16 лет, тогда как для их более крупных со­братьев эта норма составляла 20 лет. По­этому в проекте не оказалось как брониро­вания, так и размещения в средней части корпуса катапульты с легким гидросамоле­том, столь полезным для океанского раз­ведчика. Помимо чисто весовых соображе­ний, расчеты показали, что при развороте катапульты в положение для старта само­лета (под углами, близкими к перпендику­ляру к диаметральной плоскости) остой­чивость падала до опасных пределов, и корабль мог просто опрокинуться.

Вместо описанных выше неочевидных и "неудобных" усовершенствований было принято решение более рациональное. Морское министерство предложило усилить огневую мощь и раз­местить четвертую спаренную 138,6-мм установку. Конструкторы сумели выполнить требование ценой все тех же лишних 100 т водоизмещения (но без явного ухудшения остой­чивости) и уменьшения скорости на 0,7 узла, что сочли вполне приемлемым. С низко расположенными грузами проблем было куда меньше, поэтому боезапас возрос с недостаточных 100 снарядов на ствол до приемлемых 150. Наконец, число торпед­ных труб увеличили с 9 до 10. Окончатель­ный проект завершили в конце 1933 года и утвердили в министерстве в марте 1934 года.

Стандартное водоизмещение теперь достигало 2880 т — меньше 3000-тонного предела, однако эта цифра во многом основывалась на лукавстве. Помимо "законно" (в соответствии с договорны­ми нормами) вычтенной из нормальной нагрузки 48 т резервной воды для котлов, проектанты исключили еще и 55 т воды, находившейся в рабочем состоянии в кот­лах, что международными соглашениями не предусматривалось. Впрочем, такими ухищрениями занимались практически во всех странах, порой занижая стандартное водоизмещение куда более значительно. (Тут сразу вспомнились немцы с их "карманными" линкорами, официальным стандартным водоизмещением в 10 000 т, которое было превышено более чем в 1,6 раза). В конце 1934 г. последо­вал заказ на два океанских лидера (проектные обозначения Da-22 и Da-23), выданный верфи ВМС в Лориане и фирме "Ателье э Шантье де ла Бретань" в Нанте. Корабли получили названия "Могадор" ("Mogador") и "Вольта" ("Volta").

"Вольта" и "Могадор" на стапелях судоверфей Нанта и Лориана соответственно

Дефицит стали привел к отсрочке заклад­ки лидеров до осени 1935 года, когда нача­лись первые работы на стапелях. Затем дело пошло споро, чему способствовало довольно широкое использование свароч­ных работ. К 1 января 1936 года готовность "Вольта" по корпусу составила уже 18%, а его систершипа — 24%. Но тут последо­вали новые задержки, связанные прежде всего с социальными проблемами. Фран­цию лихорадило, судостроительные рабо­чие часто бастовали не только на част­ной фирме в Нанте, но и на государст­венном арсенале в Лориане.

Между тем некоторые из поставщиков-субподрядчи­ков работали без сбоев, что порой оказы­валось отрицательным фактором — уже готовое оборудование некуда было уста­навливать. Так, изготовленные для "Могадора" котлы прибыли в Лориан в сентябре 1936 года,практически в срок, но до установ­ки на корабль им пришлось пролежать на причале несколько месяцев(!!!). Забастовочные перебои привели к тому, что "Могадор" был готов к заводским испытаниям
лишь в январе 1938 года, "Вольта" — ещё позже, в апреле.

Ходовые испытания прошли успешно. Казалось, что долгая история создания океанских лидеров (с момента старта прог­раммы прошло более 7 лет) близится к концу. Но как только дело дошло до первых стрельб, ситуация начала стремительно меняться. Для начала, сами башни главно­го калибра запаздывали. Укомплектовать артиллерией к маю 1938 года удалось только "Вольта" И тут выяснилось, что технически сложные установки при стрельбе все время давали сбои, в результате чего максимальная скорострельность составля­ла от 3 до 4 выстр./мин (без учета време­ни, необходимого на прицеливание). Такой темп стрельбы французские 138,6-мм ору­дия развивали еще в начале 1890-х годов.

По весу выпущенного в минуту метал­ла новейшие лидеры с восемью орудия­ми уступали своим пятиорудийным предшественникам в два раза!! Виновник был очевиден: фирма "Сен-Шамон" допустила ошибки при конструировании и нека­чественно изготовила установку "в металле". Основные проблемы создавала полуавтоматика заряжания с пружинным досылателем, оказавшимся слишком слабым, в результате чего снаряд и гильзу с зарядом часто заклинивало. Представители завода-изготовителя попытались оперативно устранить недос­татки, усилив досылатель и изменив конструкцию зарядных лотков на установках, предназначенных для головного "Могадора", ставшего теперь вторым по очереди строительства.

В апреле их монтаж был в основном завер­шен, и в июне последовали очередные приемные испытания. Автоматика теперь работала более четко, но только на малых углах возвышения.
Флот попал в сложную ситуацию. Меж­дународное положение крайне обостри­лось, война с Германией становилась весьма вероятной, а ведь именно для борьбы с ее "карманными линкорами" и предназначались ударно-поисковые группы, куда должны были войти "Могадор" и "Вольта". Корабли условно приняли в состав ВМС (в августе и сентябре 1938 года соответственно), хотя характеристики их артиллерии по-прежнему далеко отставали от контрактных значений. В качестве полумеры дора­ботки, сделанные на "Могадоре" рекомендовали немедленно выполнить и на "Вольта". Фирма "Сен-Шамон" пообещала как можно скорее спроектировать и изготовить принципиально новую систему полуавтома­тики заряжания, для чего требовался при­мерно год.
Этого времени у командования флота не было. Испытания артил­лерии продолжались, для непосредствен­ного контроля за проблемой на месте на "Вольта" 14 марта 1939 года прибыл контр-адмирал Колэн, начальник отдела Ген­штаба, курирующего строящиеся корабли. После многочисленных мелких переделок и доводок "Могадор" мог давать до 60 выстрелов в минуту из всех восьми стволов, т.е. примерно 7,5 выстрела на ствол, но только при углах возвышения не более 10°. Почти столько снарядов в минуту могли выпустить и их предшественники "фантаски".

Тем не менее, весной 1939 года (задержка против конечного срока составила более полугода) их зачислили в состав флота — угроза войны стала слишком отчетливой. Традиционный завершающий пробег боль­шой продолжительности в условиях высо­кой международной напряженности заме­нили на участие в интенсивных учениях. Экстренно и принудительно "вытолкнутые в свет "Могадор" и "Вольта" начали свою службу.

В 1939 году Атлантическая эскадра, хотя численно и уступавшая Средиземномор­ской, представляла собой наиболее совре­менное и важное соединение ВМС Фран­ции. В ее состав входили быстроходные линкоры типа "Дюнкерк" и 2-я легкая эскадра, включавшая два трехкорабельных дивизиона лучших контр-торпийёров-"фантасков". К ним по мере готовнос­ти присоединились оба новейших "океан­ских лидера", тут же ставшие флагмански­ми кораблями.

Находившиеся под командой вице-адми­рала Жансуля силы предназначались для взаимодействия с британскими соедине­ниями, их основной задачей была охота на германские рейдеры, в частности, "кар­манные линкоры" и крейсера, возмож­но в сопровождении эсминцев. 2-я легкая эскадра служила "глазами" оперативного соединения. Главной целью лидеров оста­вались установление и поддержание кон­такта с противником. Несмотря на мощное вооружение, вступать в артиллерийский бой им запрещалось. Допускалось толь­ко атаковать неприятеля торпедами в ноч­ное время. В случае общего боя в функ­ции контр-торпийёров входило охранение своих линкоров и недопущение торпедных атак — именно здесь и могло пригодиться их мощное артиллерийское вооружение.

Легко заметить, насколько далекими от реальности были представления француз­ского командования. Немцы и не собира­лись идти навстречу и жертвовать целы­ми отрядами, да еще и эсминцами, кото­рым просто не хватило бы дальности для продолжительных рейдов. В итоге супер­эсминцы (лидеры) с их мощной артиллерией зара­нее оказывались не у дел…
 

На следующий день после своего при­бытия в Брест 6 ноября 1938 года "Могадор" стал флагманским кораблем. На нем под­нял флаг командующий 2-й легкой эскад­рой контр-адмирал Лакруа. Новейший корабль немедленно приступил к "испол­нению обязанностей": с 10 по 14 ноября он во главе своей эскадры участвовал в тор­жествах, посвященных 20-летию окончания Первой мировой войны. Затем начались большие маневры Атлантической эскад­ры.

Моделировалась ситуация возможного прорыва немцев в Атлантику: "синяя" груп­па "условного противника", состоявшая из "Дюнкерка" со своим эскортом, появля­лась на выходе из Ла-Манша и следовала на запад, а остальные силы эскадры пыта­лись ее перехватить и принудить к бою.
За первым упражнением последовало вто­рое: "синий" отряд (противник) предпринимал обстрел береговых объектов в районе Шербура, а "красные" (французы) противодейство­вали ему. В ночь с 15 на 16 ноября нача­лась третья фаза, когда в ходе ночного боя контр-торпийёры артиллерией и торпеда­ми атаковали группу "Дюнкерка".

Учения начались для "Могадора" крайне неудач­но. В главный холодильник попала заборт­ная вода, его котлы "сели" и адмиралу Лакруа пришлось перенести флаг. Манев­ры закончились без "Могадора", который 18 ноября доковылял до Лориана для ремонта. Рядовая вроде бы авария выяви­ла недостатки в системе охлаждения, холо­дильники пришлось полностью разобрать и частично изменить их конструкцию, что заняло целых три месяца.

Одновременно с работами по механиз­мам оружейники пытались по возможности ликвидировать проблемы с главной артил­лерией. 2 февраля 1939 года лидер вышел на стрельбы в заливе Киберон. Результа­ты оказались далеко не радужными: хотя пресловутые зарядные устройства работа­ли терпимо, слабые места обнаружились в элеваторах подачи боезапаса. Приемная комиссия в тот же день покинула корабль, поняв, что ждать большего в ближайшее время нереально. "Могадор" продолжал состоять в стран­ном статусе "вооруженного корабля, не находящегося на службе". Тем не менее, 10 февраля его вновь отправили в Брест, и Лакруа со штабом вернулся на лидер.

13 февраля корабль присоединился к основным силам Атлантической эскадры, уже несколько суток проводившей манев­ры. Ущербное положение "Могадора" не позволило ему принять участие в группо­вых стрельбах дивизии контр-торпийёров, которые ему заменили индивидуальны­ми упражнениями. В ходе стрельб отка­зал сервомотор рулевого устройства, и в течение двух часов, прежде чем последст­вия аварии удалось устранить, пришлось управлять рулем вручную.
Работы продолжались, и за март функци­онирование всех механизмов артиллерии "значительно улучшили". Пока на палубе и в боевых отделениях трудились техники, в начале марта в адмиральском салоне бри­танский военно-морской атташе коммандер Холланд и адмирал Лакруа уточняли дета­ли предстоящего визита президента Фран­цузской Республики в Великобританию.
С 7 марта "Могадор" в составе 2-й легкой эскадры вновь участвовал в общих манев­рах, а 21 марта эскадра сопровождала быст­роходный паром "Кот д'Азур", на котором президент А. Лебрен пересекал Ла-Манш. По прибытии к берегам Англии 10-й дивизи­он контр-торпийёров вместе с "Могадором" проследовал 30-узловым ходом в Порт­смут, где пробыл несколько часов. 24 марта состоялось возвращение президента после завершения визита, и снова под почетным эскортом 2-й эскадры.

После краткого захода в арсенал для проведения гарантийного обслуживания некоторых устройств "Могадор" вместе с прибывшим в Брест "Вольта" 25 марта 1939 года составил новый 6-й дивизион контр-торпийёров. Боеспособность состоявше­го из пары "инвалидов" отряда являлась весьма условной, однако потихоньку дело налаживалось. 28 марта после очередных стрельб комиссия наконец приняла мно­гострадальную артиллерию "Могадора" (протокол подписан 4 апреля), и 6 апреля лидер вошел в состав флота в качестве полноценной боевой единицы.

Тем временем международная обстанов­ка продолжала накаляться. 8 апреля Мус­солини приказал начать оккупацию Алба­нии. В связи с этим французское Адми­ралтейство посчитало необходимым уси­лить Средиземноморскую эскадру. Спустя два дня из Бреста в Оран вышла 2-я диви­зия линкоров в сопровождении 2-й легкой эскадры. Однако без "Могадора", которо­му вновь не повезло. В результате неудач­ного маневра он повредил левый винт и был вынужден идти в Лориан для поста­новки в док и замены винта. По заверше­нии работ 15 апреля лидер покинул Лори­ан и 18 апреля прибыл в Гибралтар, где вошел в состав временного отдельного отряда под командованием контр-адмирала Балле.

В это время произошла реорганизация Средиземноморского флота, и 2-ю легкую эскадру включили в состав Легкого ударно­го соединения, состоявшего из наиболее скоростных и мощных легких кораблей. Его предполагалось базировать в Бизерте и задействовать для нарушения италь­янских коммуникаций в случае начала вой­ны. Пока же Гибралтарская группа обеспе­чивала "строгий нейтралитет" международной зоны в Танжере совместно с буду­щими союзниками — англичанами, патру­лируя вдоль побережья Марокко. 21 апре­ля отряд перешел из Гибралтара в Оран,проведя по пути учебно-боевую стрельбус дистанции 13 — 14 миль с прицелом в кильватерную струю кораблей 3-й диви­зии крейсеров.

На следующий день состо­ялось еще одно артиллерийское упражне­ние: стрельба противолодочными снаряда­ми с участием подводных лодок, базировавшихся в Оране.
25 апреля "Могадор" и "Вольта" под командованием Лакруа спешно вернулись в Гибралтар, откуда в тот же день вместе с эсминцем "Форбэн" перешли в Танжер. Поступили сведения, что туда направля­ется германская эскадра, предполагалось, что она вместе с франкистскими кораб­­лями примет участие в захвате танжер­ской международной зоны. Французским силам было приказано противодейство­вать, вплоть до применения оружия.

Действительно, утром 27 апреля с "Мога­ора" увидели германский легкий крейсер "Лейпциг" под флагом вице-адмирала Дёнша в эскор­е эсминцев. Британский ЭМ "Графтон" на большой скорости "рванул" в Гибралтар за помощью. Французы остались на месте. Напряжение нарастало: в любой момент мог вспыхнуть конфликт со стрельбой. Адмирал Лакруа решил несколько разря­дить обстановку и нарочито спокойно устро­ился на палубе в кормовой части "Мога­дора" с удочкой. Немцы также "отработа­ли назад", и адмиралы обменялись визи­тами вежливости. Однако тревожное поло­жение сохранялось еще несколько дней, а англо-французские морские силы в районе Танжера усилились до 15 единиц.

30 апре­ля 6-й дивизион перешел в Гибралтар, но его корабли оставались в состоянии повы­шенной готовности к выходу в море для перехвата своего "штатного противника" — "карманного" линкора "Дойчланд". На этот раз обошлось, и 2 мая дивизион перешел в Оран, где приступил к учебным занятиям. 8 мая состоялся выход легких сил Среди­земноморской эскадры для общих манев­ров, в ходе которых "Могадор" и "Вольта" зашли на три дня в Бон, а 12 мая предприня­ли перехват своих крейсеров, следовавших из Алжира в Бизерту, завершившийся учеб­ной торпедной атакой. Собравшаяся в Бизерте 2-я легкая эскадра вышла в море 19 мая. "Могадор" и "Вольта" получили особое задание: выйти в Атлан­тику с заходом в Касабланку. В этом пор­ту команды получили краткий отдых, даже с экскурсиями по городам Марокко. 29 мая "Могадор" прибыл в одноименную крепость для празднования очередной годовщины участия своего предшественника в ее поко­рении.Пунктом возвращения для лидера стал Брест. По дороге туда в составе отряда лег­ких сил "Могадор" провел ряд артиллерий­ских стрельб и учебную торпедную атаку.

Теперь все службы корабля работали удов­летворительно, но лидеру все же пришлось стать в ремонт: вновь в его холодильник попала забортная вода. Работы заняли почти три недели, но к 20 июня 1939 года "Могадор" был вновь готов к выходу в море. В конце июня и начале июля учения продолжились. Они включали различные упражнения, в том числе высадку корабельного десанта на остров Бель-Иль. При выполнении эволюции на полном ходу в составе 2-й легкой эскадры на "Могадоре" произошла авария в одном из котлов с про­рывом пара. Один из механиков получил сильные ожоги. Тем не менее, корабль про­должил участие в коллективных и индиви­дуальных стрельбах. Наконец долгие неде­ли тренировки дали о себе знать: коман­дование признало значительный прогресс в действиях артиллерии лидера. И меха­низмы, и люди продемонстрировали готов­ность к войне, до которой оставались счи­танные дни…