Из угла, где сидел старый мажордом, раздался простуженный кашель, постепенно перешедший в задумчивый.
– И всё-таки, ваше величество, людей надо слушать, – наконец высказался старик, отложил в сторону толстую книжку и подлил кипятку в тазик, где уже полчаса стояли его ноги.
– Ну, это спорно, – не отрываясь от зеркала, заметил король. Вид в зеркале ему явно нравился: один из охранников иностранного посла незаметно от начальства подбросил ему в карету запасной парадный мундир, только что взятый из чистки. За это храбрый воин был вознаграждён королевским рукопожатием. Мундир был красивый, с золотым шитьём и множеством блестящих пуговиц. – Весьма спорно. Это смотря каких людей.
– А любых.
Мажордом довольно закряхтел, перебирая распаренными пальцами, отставил чайник в сторону и опять взял книгу в руки.
– Это порой помогает избежать необратимых последствий, – сообщил он, указав глазами на стул, где, как уверял король, валялось сброшенное платье. – Мне вот рассказали, что во время казни этих двух бедолаг…
– Проходимцев! Этих двух проходимцев! – воскликнул король и сердито воззрился на мажордома. – Подсунуть мне обычное невидимое платье! Они не только выставили меня полным дураком, но и полным… полным…
Недовольно хлопнув по выпирающему животику, король скорчил кислую рожу, показал зеркалу язык и отвернулся.
– Я тебя с детства предупреждал про утренние упражнения, – слегка пожал плечами мажордом. – Сам виноват. Так вот, во время казни эти двое пытались тебе что-то сказать.
– Кричали что-то, да. Разумеется, я их не слушал. Вроде бы что-то про обезьянку. Наверное, ещё сильнее оскорбить меня хотели, негодяи такие!
– Жаль, меня там не было, – пробурчал мажордом и вытер нос клетчатым платком. – Впрочем, я и так догадываюсь, что они говорили.
– Да? И что же? – рассеянно протянул король, пытаясь незаметно скосить глаза в сторону зеркала.
Мажордом спрятал платок в карман, заложил книгу зубочисткой, аккуратно опустил её на стол, затем выпрямил спину и сложил руки на животе.
– Скажи, ты надевал платье сам?
Король замялся.
– Ну-у… Вообще-то меня должны были одевать придворные. Но ткачи непременно хотели сделать это сами – мол, им ещё надо что-то сделать; придворные возмутились, началась ссора, у меня разболелась голова и я всех вытолкал из костюмерной залы. Ну и ничего, мне всегда нравилось самому примерять новые наряды… – Король стыдливо улыбнулся, машинально погладил ткань злосчастного платья, но тут же отдёрнул руку и вытер пальцы о мундир.
– Ты чувствовал, что одежда касается тела, но при этом не видел её, так? – продолжал мажордом.
Плечи короля поникли.
– Так.
– Совсем не видел?
– Ну да. А что тут удивительного? Я знаю, я плохой король. Я всегда был плохим королём. Потому что никогда не хотел править. Из меня получился бы отличный модельер. Ну или манекенщик. Лучше даже манекенщик.
– А ты не подумал, что не только ты не видишь эту волшебную ткань? Что в мире полным-полно и дураков, и чьих-то глупых протеже? – поинтересовался мажордом, с большим интересом глядя на собеседника.
Король вздохнул.
– Подумал, конечно. Но я ещё подумал, что не может быть, чтобы мои подданные поголовно были болванами и занимали не своё место в жизни. Самые лучшие и самые компетентные из них обязательно увидят настоящую красоту и оценят её. Ради этого можно и сверкнуть разок голой задницей перед толпой.
Мажордом хмыкнул, достал из кармана бонбоньерку, вынул из неё сахарную куколку и протянул королю. Тот радостно взвизгнул и немедленно запихал сладость за щёку.
– Милый малыш… – грустно улыбнулся мажордом. – Когда-то я заменил тебе родителей, когда их отравил подкупленный врагами повар. Я старался воспитывать тебя как мог – да, видать, не слишком много я и смог. Взять хоть твою страсть к нарядам… Впрочем, ладно, сейчас не об этом. Мальчик мой, когда ты предлагал мне стать первым министром, я отказался. Это не моё место и я не хотел его занимать. И не хочу.
Король заискивающе поглядел на мажордома, но тот решительно замотал головой.
– Нет. Я на своём месте – надеюсь, ты не будешь это отрицать. И, если верить людям, я человек неглупый. То есть я вроде и должен видеть твоё новое платье, но я его не вижу.
– Ну конечно, – фыркнул набитым ртом король. – Потому что оно просто невидимое. И это злой умысел. Может, даже тех же самых врагов.
Мажордом не спеша вытащил ноги из тазика, вытер их старым полотенцем, встал, подошёл к стулу с платьем, взял с сиденья что-то невидимое, тщательно его ощупал, а затем вывернул руки и поднял их перед собой.
– Знаешь, а у них действительно красиво получилось, – тихо сказал старик, любуясь невидимым узором. – Просто потрясающе, я бы сказал. И да, они тебе кричали не "обезьянку", а "наизнанку". Весь секрет их чудесной, да, именно чудесной одежды – в подкладке-невидимке. Как раз она невидима всегда и для всех, а избирательность проявляет в комбинации с другими тканями. Вот, почитай, – кивнул он в сторону стола, – я сегодня целый день в библиотеке провёл, еле нашёл подходящую книгу.
Король в ужасе вытаращил глаза. Лицо его стремительно бледнело.
– То есть…
– То есть надо всегда слушать людей. У тебя для этого целых два уха.
Старик опустил руки, перевёл взгляд на короля и добавил:
– И вся оставшаяся жизнь.
