«Сисой Великий»… Среди броненосцев российского флота это имя упоминается не столь часто. Между тем проектирование и постройка корабля пришлись на тот период, когда определялись основные направления развития отечественного флота, а его служба окончилась в один из самых трагических дней – 15 мая 1905 года в Цусимском сражении.
Итак, шел 1890 год. На петербургских судостроительных заводах напряженно трудились. Половина срока, отпущенного на выполнение кораблестроительной программы, принятой в 1881 году, миновала, а из двенадцати броненосцев, которые требовалось построить для Балтийского флота к 1901 году, было закончено лишь два – «Император Александр II» и «Император Николай I», третий, «Гангут», находился в достройке, четвертый, «Наварин», готовился к спуску на воду. Началась подготовка к постройке пятого броненосца. В то время еще было неясно, по какому пути пойдет дальнейшее развитие этого класса кораблей: будут ли строиться броненосцы уменьшенного водоизмещения типа «Гангут» либо более крупные типа «Наварин», а может вообще не продолжать их строительство, а сосредоточить усилия на создании больших крейсеров? В морских кругах спорили о калибрах артиллерии, типах башенных установок, бронировании, механизмах и о многом другом. Неопределенность побудила Морской технический комитет (МТК) в сентябре 1890 года направить эскизный проект нового, пятого броненосца на отзыв нескольким известным адмиралам. При разработке этого проекта прототипом послужил броненосец «Император Александр II». При водоизмещении 8500 т и скорости 16 уз вооружение составляло уже три 305-мм орудия в барбетных установках, четыре 152-мм орудия в казематах и столько же 120-мм орудий на верхней палубе, шесть 47- и четыре 37-мм пушки; максимальная толщина поясной брони достигала 406 мм.
Вскоре членам МТК пришлось ознакомиться с множеством противоречивых мнений. Среди командного состава флота не было единства: вице-адмирал А. А. Пещуров и контр-адмирал С. О. Макаров считали необходимым добавить еще одно 305-мм орудие в кормовую барбетную установку, а вице-адмирал П. П. Пилкин предлагал как альтернативный вариант замену кормового 305-мм орудия двумя 229-мм, расположенными в каземате, то есть фактически предлагал возвратиться к типу «Император Александр II». Контр-адмиралы В. П. Верховский, С. О. Макаров и вице-адмирал П. П. Пилкин настаивали на увеличении мощности машин и скорости за счет уменьшения массы брони, а начальник Главного морского штаба (ГМШ) вице-адмирал А. К. Кремер счел бронирование каземата недостаточным. Немало удивил даже видавших виды специалистов МТК отзыв вице-адмирала Н. В. Копытова. Его автор высказался за отказ от броненосца и рекомендовал строить крейсер, проект которого представил в МТК еще в 1869 году (!).
«В морских сражениях будущего, – писал Н. В. Копытов, – первостепенным оружием будет таран судов быстрейшего хода в руках более опытных и искусных командиров. Это именно дадут крейсеры, а не оборонительные корабли (а к ним Н. В. Копытов относил почему-то броненосцы. – авт.)… Удачный удар в бок 8000—6000 тонн со скоростью 18-19 узлов потопят не только 14000-тонное, но всякое судно, которое когда-либо может быть построено».
Комментарии, как говорится, излишни… Вице-адмиралы Н. И. Казнаков, В. И. Попов, А. И. Купреянов, контр-адмиралы П. П. Тыртов и С. С. Балицкий попросту согласились с проектом броненосца, не вступив в какие-либо дискуссии.
Ознакомившись со столь разноречивыми отзывами, МТК решил увеличить число 305-мм орудий до четырех, а мощность машин с 7320 до 8500 л.с.. Однако сделать это в пределах заданного водоизмещения не удалось, пришлось довести его до 8880 т. Совершенно неожиданно решился вопрос об артиллерии среднего калибра. В процессе обсуждения проектного вооружения контр-адмиралы С. О. Макаров и В. П. Верховский подвергли весьма резкой критике наличие двух калибров (152 и 120 мм). При этом С. О. Макаров резонно указывал, что 152-мм орудия с длиной ствола 35 калибров уже устарели и их следует заменить на 120-мм орудия Армстронга. Действительно, в новом варианте проекта броненосца приняли единый калибр средней артиллерии, но это были не 120-мм орудия Армстронга (установка их дала бы, кроме всего прочего, и выигрыш в массе), а устаревшие 152-мм орудия, общее число которых довели до шести.
29 января 1891 года проект в общих чертах одобрили, и после его подписания управляющим Морским министерством начались работы по составлению подробных чертежей броненосца (в том числе теоретического), завершившиеся 6 марта утверждением спецификации. Параллельно отдел сооружений Главного управления кораблестроения и снабжений (ГУКиС), не дожидаясь окончания разработки чертежей, попытался разместить заказ на килевые и днищевые листы на казенном Ижорском заводе. Однако завод, загруженный срочными заказами, наотрез отказался, и Морскому министерству пришлось объявить конкурс на поставку требуемой стали.
В результате лишь 4 июня ГУКнС смог, наконец, передать заказ на листовую и сортовую сталь Александровскому сталелитейному заводу, но по непонятной причине затянул заключение контракта до 10 февраля 1892 года. Это обстоятельство создало в дальнейшем много сложностей – при срыве поставок (а их было немало) правление завода всякий раз ссылалось на отсутствие контракта и неопределенность сроков.
25 июля 1891 года в деревянном эллинге Нового Адмиралтейства началась постройка броненосца, который спустя пять месяцев, 21 декабря, зачислили в состав флота под названием «Сисой Великий». Торжественная закладка корабля состоялась 7 мая 1892 года в присутствии императорской четы и наследника – будущего императора Николая II.
Строителем «Сисоя Великого» назначили старшего судостроителя корабельного инженера В. В. Максимова (позднее его сменил младший судостроитель корабельный инженер А. И. Мустафин), общее руководство возлагалось по существовавшему в те годы положению на командира Санкт-Петербургского порта. Эту должность занимал тогда контр-адмирал В. П. Верховский, с первых дней пытавшийся ускорить выполнение работ. Однако дело не спорилось. ГУКиС, чья задача заключалась в материальном обеспечении постройки, забыл заключить контракты на изготовление фор- и ахтерштевней, рулевой рамы и кронштейнов гребных валов. Спохватились лишь тогда, когда из-за отсутствия этих деталей на стапеле чуть было не остановились работы. После нескольких безуспешных попыток разместить заказ за границей, ГУКиС передал его двум отечественным заводам: на кронштейны гребных валов – Путиловскому, а на остальное Александровскому, постоянно срывавшему поставки стали. После того как завод в очередной раз сорвал график, Верховский поставил перед ГУКиС вопрос о замене контрагента и предложил передать заказ Путиловскому заводу.
Масло в огонь подлила история, случившаяся в апреле 1893 года. Представители Александровского завода, доставив в Новое Адмиралтейство очередную партию стали, не складировали ее на стеллажи, а свалили прямо на дороге. В. П. Верховский иемедлеиио сообщил об этом в ГУКиС, добавив, что для уборки стали пришлось нанимать возчиков и заплатить им 25 рублей, которые необходимо взыскать с завода. Правление завода доказывало, что сталь была сложена по указанию работника Адмиралтейства, а к стеллажам ее
«нельзя было подвезти из-за кучи снега».
Опровергая это, В. П. Верховский заявил, что
«кучи снега… препятствовать не могли, так как их не было».
Ни та, ни другая сторона не хотела идти ни на какие уступки. ГУКиС пытался уладить конфликт, но успеха так и не достиг. 5 октября 1893 года Верховский прямо обвинил правление Александровского завода в том, что сроки постройки броненосца «Сисой Великий» сорваны по его вине!
Столь серьезное заявление командира порта вряд ли имело под собой достаточное основание. Корни неполадок и срывов сроков строительства следовало искать в той неразберихе и безалаберности, которые из года в год повсеместно творились на казенных верфях. В. П. Верховский так и не понял этого – ни когда был командиром порта, ни спустя пять лет уже на посту начальника ГУКиС, где «прославился» бездумной экономией на нуждах флота.
В немалой степени строительство тормозили изъяны бюрократической структуры центральных учреждений флота, даже таких, как МТК. Постоянные переработки проектов и переделки на уже строившихся кораблях вели к срыву плановых сроков и систематической перегрузке. Не избежал печальной участи и «Сисой Великий».
Еще в самом начале строительства, 28 августа 1891 года, управляющий Морским министерством Н. М. Чихачев приказал установить в носовой части броненосца два подводных траверзных торпедных аппарата, что грозило перегрузкой почти в 26 т. Хотя чертежи установки аппаратов уже имелись, строителю корабля удалось убедить Чихачева отказаться от этой затеи.
В начале 1893 года вместо барбетных установок на «Сисой Великий» поставили 305-мм броневые башни по типу броненосца «Наварин». Броневые плиты стенок башен имели толщину 305 мм, крыши – 64 мм. Кроме того, МТК решил сменить 305-мм орудия на новые с длиной ствола 40 калибров. В третий раз был изменен состав артиллерии среднего калибра, теперь наметили установить 152-мм орудия Канэ с длиной ствола 45 калибров. Так как все изменения вызывали перегрузку в 52,4 т, то для ее снижения главный корабельный инженер Санкт-Петербургского порта предложил уменьшить толщину бронирования боевой рубки с 229 до 152 мм, однако МТК с этим не согласился. Артиллерийское вооружение дополнили 50 сфероконическими минами с якорями; позднее, в ноябре 1894 года, добавили еще десять 37-мм одноствольных орудий Гочкиса для установки на боевом марсе.
Приняв решение об изменении вооружения броненосца, МТК не позаботился, однако, о своевременной разработке и утверждении новых чертежей. Прошло уже три года с начала разработки проекта, а постройка броненосца была еще очень далека от завершения. Между тем Санкт-Петербургский порт буквально задыхался от непосильного объема работ. Одновременно здесь строились пять броненосцев, канонерские лодки, миноносцы. Перегруженные заказами заводы, едва-едва обеспечивавшие постройку кораблей для Балтики, выполняли поставки и для Черноморского флота. На этом фоне «Сисой Великий» из-за частых изменений проектной документации, переделок и срыва плановых сроков был для командира порта больным местом. В. П. Верховский прилагал все усилия для ускорения постройки броненосца, но прошел еще целый год, прежде чем корабль подготовили к спуску на воду.
Наконец 16 мая 1894 года комиссия, назначенная командиром порта, освидетельствовала корпус броненосца, а 20 мая в присутствии императора Александра III «Сисой Великий» благополучно сошел на воду. Как докладывал А. И. Мустафин в рапорте управляющему Морским министерством,
«перегиби и течи не оказалось».
Темпы постройки остались прежними и после спуска броненосца: продолжались перебои с поставками, МТК, как и раньше, не спешил с утверждением чертежей. Более или менее благополучно обстояло дело с изготовлением главных механизмов. Балтийский завод в срок поставил две вертикальные машины тройного расширения мощностью по 4250 л.с. каждая. К концу 1895 года механизмы подготовили к ходовым испытаниям, но незавершенность корпусных работ не позволила провести их до зимы. Машины пришлось разобрать. Вступление корабля в строй снова откладывалось…
Шло время. Управляющий Морским министерством уже назначил срок окончания работ на «Сисое Великом» – 15 сентября 1896 года, а ведомость незаконченных работ, составленная главным командиром Кронштадтского порта 23 августа, насчитывала ни много ни мало 92 (!) пункта. Среди них – водоотливная и вентиляционная системы, одна из двух башенных установок и многое другое. Мало того, срочно пришлось менять рулевую машину, оказавшуюся неисправной. Чтобы не терять времени, установили машину, изготовленную для одного из броненосцев типа «Полтава».
23 сентября на кронштадтской мерной линии состоялись предварительные испытания. Машина работала вполне исправно, корабль развил скорость 15,5 уз. 5 октября броненосец вышел из Кронштадта на официальные ходовые испытания. В течение пяти часов, которые «Сисой Великий» шел полным ходом, не было замечено никаких неполадок в работе его механизмов. Так же благополучно прошли все четыре пробега на мерной линии. Вполне удовлетворила МТК скорость 15,65 уз, которую развил броненосец. Вообще, изготовление и испытание главных механизмов оказалось единственным светлым пятном в истории постройки корабля.
События на острове Крит и разразившаяся за ними греко-турецкая война потребовали от Главного морского штаба немедленного усиления эскадры Средиземного моря. В связи с этим решили форсировать окончание постройки «Сисоя Великого». Работы шли в большой спешке, что не могло, конечно, не сказаться на их качестве. Недоделки и неисправности выявились уже на первом переходе корабля в Портленд 2-3 декабря. В частности, вентиляция рулевого отделения действовала настолько плохо, что командир броненосца, капитан 1 ранга А. Н. Паренаго, был вынужден приобрести электрический вентилятор и установить его в вытяжной трубе.
Плохая подготовка корабля в заграничному плаванию проявилась не только в многочисленных недоделках, но и в том, что, ускоряя отправку, попросту забыли погрузить на броненосец ряд необходимых для похода и боя вещей. Так, например, в Санкт-Петербургском порту остались 144 медных кольца, предназначенных для вставки в иллюминаторные отверстия перед боем. Хотя корабль ушел в Кронштадт на довооружение еще 18 июля 1896 года, кольца обнаружили только в конце февраля 1897 года. Еще месяц ушел на переписку между В. П. Верховским и руководством МТК, пока злополучные детали не отправили на броненосец.
14 декабря «Сисой Великий» прибыл в Алжир, где его командир рассчитывал пробыть 20 дней, произвести необходимые исправления и окраску. Однако удалось лишь проконопатить пазы деревянного настила палубы: 20 декабря, повинуясь приказу управляющего Морским министерством, броненосец с пропускающими воду пазами и стыками листов бортовой обшивки и неисправной электропроводкой ушел в Пирей. Лишь там силами команды их удалось наскоро отремонтировать. Первая учебная стрельба в море прошла благополучно.
3 марта 1897 года «Сисой Великий» вышел из Судской бухты (Крит) на вторую учебную стрельбу. В 10 милях от берега поставили щит и начали учение. Стрельба продолжалась уже более часа, когда вслед за выстрелом из кормовой башни в ней раздался взрыв. Выскочив из боевой рубки, командир броненосца увидел лежавшую на носовом мостике броневую крышу башни, густой дым застилал ют корабля. Впрочем, с огнем удалось справиться за пять минут, гораздо хуже дело обстояло с прислугой кормовой башни и находившимися на мостике: 16 человек погибли мгновенно, 15 получили тяжелые ранения (шестеро из них вскоре скончались). Все приборы и механизмы башни разбиты, 15 броневых плит сдвинуты с места, а броневая крыша массой 7,5 т, перелетев через грот-мачту и дымовые трубы, рухнула на носовой мостик и значительно его повредила. Силой удара сбросило с тумбы 37-мм пушку, пострадали паровой катер, световые люки и стеньга.
17 марта искалеченный броненосец добрался до Тулона, где он должен был ремонтироваться на заводе фирмы «Форж э Шантье» и где его уже ожидала следственная комиссия Главного военно-морского судного управления под председательством капитана 1 ранга А. М. Абазы. В качестве эксперта комиссии в Тулой приехал известный специалист в области морской артиллерии полковник А. Ф. Бринк. Комиссия состояла из весьма квалифицированных специалистов, которые после глубокого и тщательного разбора обстоятельств трагедии определили причину ее возникновения.
Все началось с того, что при стрельбе испортился гидравлический механизм закрывания затвора и прислуга орудий перешла на ручной привод. Готовя левое орудие к очередному выстрелу, комендор М. Власов задвинул замок в гнездо, но не повернул до конца поршень замка. Вероятно, из-за сотрясения после первых выстрелов сместились подвижные части затвора, и комендор, считая, что он повернул рукоятку поршня до конца, на самом деле оставил замок открытым. Ошибку мог предотвратить командир башни лейтенант Пещуров, но он, занятый определением данных для выстрела и наводкой орудия, положился на квартирмейстера Е. Попова, который именно в этот момент спустился к заряднику. Прозвучал роковой выстрел…
Особое внимание комиссия обратила на то, что «настоящий случай обусловливается… отсутствием предохранительных приспособлений, не допускающих воспламенения заряда до окончательного закрытия замка». По итогам разбирательства МТК поручило разработать меры по предупреждению подобных случаев.
Осматривая броненосец в ходе следствия, члены комиссии поражались количеству неисправностей и недоделок. К их чести, молчать они не стали. А. М. Абаза подал докладную через головы своих непосредственных начальников прямо управляющему Морским министерством.
«Чрезвычайно тяжелое для русского сердца впечатление»
произвели на него недостатки корабля, и, выйдя за рамки своих полномочий, председатель комиссии составил подробный перечень неисправностей, делающих корабль
«негодным к службе в настоящем его виде».
Он указал на многочисленные протечки бортов, палуб, орудийных портов, плохое изготовление водонепроницаемых дверей и броневых люков и многое другое. Абаза обратил внимание и на щель между верхней кромкой бортовой брони и обшивкой, тянувшуюся вдоль всего борта и имевшую ширину от 0,5 до 1,5 дюйма. Эта щель вызвала недоумение и открытую насмешку французских офицеров, осматривавших вместе с ним броненосец.
Особенно плохо дело обстояло с настилами патронных и бомбовых погребов. А. Ф. Бринк, осматривая их, обнаружил дыры, через которые на второе дно скатились во время качки 152-мм снаряды. Анекдотичный случай произошел в бомбовом погребе 305-мм орудий. Один из следователей, неосторожно ступив на гнилую доску, провалился на нижележащую палубу.
ГУКиС, дававший объяснения по поводу докладной А. М. Абазы и рапорта А. Ф. Бринка, считал, что протечки и порча настилов палуб являются следствием
«усушки при переходе из сырого и холодного климата Балтики в жаркий Алжира»,
что щель между верхней кромкой броневых плит и бортом
«не есть щель, но неизбежное обстоятельство при настоящей системе бронирования».
О других замеченных недостатках даже не упомянуто, общий же вывод сделан такой:
«…команда, узнав свой корабль, сумеет исправить недостатки».
Не было принято никаких мер для исправления и подкрепления палуб и переборок, что через восемь лет роковым образом отразилось на судьбе броненосца.
Ремонт растянулся на девять месяцев, и лишь 12 декабря «Сисой Великий» снова вошел в строй. В это время резко обострилась обстановка на Дальнем Востоке. Рост морского могущества Японии и борьба за сферы влияния в Китае и Корее потребовали усиления русских морских сил в этом регионе. Еще в ноябре 1897 года начальник эскадры контр-адмирал Ф. В. Дубасов, проанализировав обстановку, счел необходимым немедленно перевести на Дальний Восток эскадренные броненосцы «Наварин» и «Сисой Великий», крейсеры «Россия» и «Владимир Мономах».
14 декабря Морское министерство получило тревожные известия о мобилизации японского флота, а через пять дней – о сосредоточении английских кораблей в дальневосточных водах. Эти обстоятельства ускорили решение вопроса, и 22 декабря начальник эскадры Средиземного моря контр-адмирал П. П. Андреев получил предписание направить броненосцы «Сисой Великий» и «Наварин» в Тихий океан. Неожиданный уход русских кораблей встревожил многие государства, в первую очередь «владычицу морей» Великобританию. Для наблюдения за «Сисоем Великим» и «Наварином» командующий английской эскадрой направил броненосец «Викториес», но тот, сев на мель в Суэцком канале, не сумел выполнить поставленную задачу. Переход броненосцев на Дальний Восток в условиях сложной международной обстановки прошел весьма успешно, чему способствовало отличное дипломатическое и разведывательное обеспечение – случай весьма редкий в отечественной морской истории. 16 марта 1898 года оба корабля прибыли в Порт-Артур. В случае конфликта они могли быть противовесом японским броненосцам «Фудзи» и «Ясима».
После ремонта в Нагасаки летом следующего года «Сисой Великий» прибыл во Владивосток, где на ием поднял свой флаг младший флагман эскадры контр-адмирал М. Г. Веселаго. В апреле 1900 года на Дальнем Востоке состоялись крупные совместные маневры флота и сухопутных войск. Эскадра, разделенная на «отряд десантной экспедиции» и «блокирующий отряд» (в него вошел «Сисой Великий»), успешно высадила десант на Квантунский полуостров. Командующий эскадрой вице-адмирал Я. А. Гильдебрандт сделал на основании опыта маневров весьма полезные выводы, а частности о необходимости подчинения приморской крепости командованию флота. Однако отчет адмирала в Петербурге не рассматривался. Возможно, отчасти виной тому было новое обострение международной обстановки, нарушившее планомерную боевую подготовку.
Боксерское восстание в Китае, начавшееся в конце 1899 года и приобретшее к маю следующего весьма большой размах, имело своей целью ликвидировать день ото дня усиливавшееся иностранное влияние. Правительство Китая, открыто не разрывая отношений с великими державами, стремилось использовать восстание для упрочения собственного положения. В свою очередь европейские державы, США и Япония приступили к сосредоточению вооруженных сил для защиты своих «интересов». Поводом для использования силы послужило нападение на иностранные дипломатические миссии в Пекине. С 16 мая 1900 года началась отправка десантов в Таку, на рейде которого собралась международная эскадра. В ее состав входил и «Сисой Великий». В ходе кампании, продолжавшейся до середины сентября, броненосец принял участие во взятии Шанхай-гуаня, а его десантный отряд даже вел бои в Пекине. Трое убитых и двенадцать раненых матросов – таков для «Сисоя Великого» итог
«китайской войны».
Весь следующий год броненосец продолжал службу в составе эскадры Тихого океана. Все настоятельнее он нуждался в ремонте и модернизации, но ни Порт-Артур, ни Владивостокский порт не имели для этого технической возможности. Пришлось в декабре 1901 года, несмотря на то, что каждый корабль был на особом счету, включить «Сисоя Великого» в отряд контр-адмирала Г. П. Чухнина, возвращавшийся на Балтику для ремонта и модернизации. Корабли, вышедшие из Порт-Артура 12 декабря, прибыли в Нагасаки, откуда «Сисой Великий» по приказу Г. П. Чухнина самостоятельно направился в Гонкоиг для небольшого ремонта машин. В середине января броненосец вновь соединился с отрядом.
«Сисой Великий» прибыл в Либаву в конце апреля 1902 года. В мае он принял участие в военно-морском параде по случаю визита в Россию президента Франции Э. Лубе, и лишь в июне уже в Кронштадте на нем начались работы, правда, очень медленно. На броненосце заменили артиллерию, переделали доставлявшую множество хлопот вентиляционную систему, поставили новые котлы. Однако испытания, проведенные после ремонта, выявили низкое качество заводских работ: неполадки были в машинах, котлах, рулевом управлении. Выяснилось также, что артиллерию завод заменил ие в полном объеме. Только в августе 1903 года после приказания управляющего Морским министерством МТК принял меры для ускорения работ на «Сисое Великом».
После начала русско-японской войны и включения броненосца в марте 1904 года в состав 2-й Тихоокеанской эскадры контр-адмирала 3. П. Рожественского ремонт ускорился. Установили дальномеры, прожекторы и несколько дополнительных 120-мм орудий (точное число в документах отсутствует). Вероятно, четырьмя такими орудиями заменили столько же 47-мм на батарейной палубе. Тем не менее «Сисой Великий» явно отставал по степени готовности к походу от других кораблей эскадры. Тогда за дело энергично взялся вице-адмирал А. А. Бирилев, занимавший недавно введенный пост главного командира флота и портов и начальника обороны Балтийского моря и руководивший подготовкой эскадры к походу. Действовал он весьма своеобразно: сокращал перечни необходимых работ. Вот почему не сменили устаревшую артиллерию на «Наварине» и не отремонтировали проржавевшие переборки на «Сисое»… 11 марта 1904 года командир корабля капитан 1 ранга М. В. Озеров подал Бирилеву рапорт о необходимости определения остойчивости (видимо, появились сомнения в ее достаточности). Несколько позднее МТК предложил провести комплекс работ по ее увеличению. Решение вопроса, однако, затянулось, и 29 мая Бирилев, ссылаясь на то, что работы могут продлиться от трех до четырех месяцев, заявил, что предпринять их при спешном ремонте броненосца – значит отказаться от посылки его в плавание. Адмирал был категоричен:
«Плавал броненосец – проплавает и без переделок».
М. В. Озеров продолжал настаивать, подавать рапорты А. А. Бирилеву и получал неизменный отказ: адмирал требовал скорейшего вывода броненосца на Большой кронштадтский рейд. 9 августа Озеров попросил содействия у контр-адмирала Д. Г. Фелькерзама, но тот отказал:
«Совершенно соглашаясь с законностью требования, ничего не могу сделать против категорического запрещения Главного командира портов».
29 августа в 9 ч «Сисой Великий» снялся с якоря и вместе с остальными кораблями направился в Ревель, где предстояла месячная стоянка и императорский смотр. Оттуда и начался поход 2-й эскадры. Для 5045 моряков российского флота он стал последним…
В Танжере броненосец с отрядом Фелькерзама отделился от основных сил для следования через Суэцкий канал. Первоначально 3. П. Рожественский предполагал послать этим путем только крейсеры «Светлана», «Жемчуг» и «Алмаз», но затем из опасения нападения японцев в Красном море, отправил с ними «Сисоя Великого» и «Наварин». К этому решению адмирала подтолкнула также и ненадежность машин обоих броненосцев.
12-13 ноября отряд Фелькерзама благополучно миновал Суэцкий канал. Но вот в Суэце произошел инцидент с администрацией канала, пытавшейся заставить пришедшие туда накануне русские миноносцы покинуть порт до приемки угля. Для улаживания дела потребовалось вмешательство российского дипломатического агента. Помогло и достаточно доброжелательное отношение генерал-губернатора лорда Кромера. Сведения о готовящемся нападении японцев не подтвердились, и переход до Джибути, а затем до Рас-Гафуна и Носси-бе, куда отряд прибыл 15 декабря, прошел без особых трудностей.
26 декабря оба отряда 2-й эскадры соединились. Стоянка в Носси-бе продолжалась более двух месяцев. Директивы из Петербурга предписывали ждать отряд капитана 1 ранга Л. Ф. Добротворского; долго обсуждался вопрос о месте соединения 2-й и 3-й эскадр. В длительной переписке проходило время, неопределенность угнетала людей. Известия о падении Порт-Артура и неудача русских войск в Маньчжурии не придавали бодрости. Даже 3. П. Рожественский находился в подавленном состоянии и уже перед уходом с Мадагаскара сообщил в Петербург о болезни, прося заменить его адмиралом Г. П. Чухниным. 3 марта эскадра вышла из Носси-бе и направилась к берегам Индокитая, обуреваемая сомнениями, тревогами и тяжелыми предчувствиями.
Переход от Мадагаскара до Камранга занял 28 дней, средняя скорость была около 7 уз. Движение задерживали длительные погрузки угля и многочисленные поломки на отдельных кораблях, заставлявшие всю эскадру уменьшать ход и даже стопорить машины. Основным виновником стал «Сисой Великий» – на нем произошло 12 аварий котельных трубок и холодильников машии. Рулевое устройство, доставившее много неприятностей при постройке корабля, и теперь причиняло достаточно хлопот: четыре раза оно выходило из строя.
16 марта при погрузке угля в море члены экипажа «Сисоя Великого» умудрились потопить паровой катер. Перебои в поставке угля и известие о сравнительно близком нахождении 3-й эскадры побудили 3. П. Рожественского изменить свои намерения и задержаться в Южно-Китайском море.
Встреча эскадр состоялась 26 апреля в 20 милях от бухты Ван-Фонг. Присоединение к ним отряда Н. И. Небогатова, небольшого, но вполне исправного, заметно подняло дух личного состава. Рожественский, казалось, тоже почувствовал себя значительно бодрее, хотя прибыли те корабли, от которых он прежде отказывался…
1 мая 1905 года в 5 ч утра объединенная эскадра вышла из бухты Куа-бе в свой последний поход. В левой колонне в кильватер флагманского броненосца 2-го отряда «Ослябя» шел «Сисой Великий». Мглистым утром 14 мая корабли вошли в Корейский пролив ив 13 ч 15 мин увидели справа по носу на расстоянии около 60 кабельтовых главные силы японского флота. Через 34 мин с флагманского броненосца «Князь Суворов» раздался первый выстрел по «Микасе». Так началось самое трагическое сражение российского флота – Цусимское.
«Сисой Великий» открыл огонь одновременно с «Князем Суворовым» и вел его сначала по броненосным крейсерам «Ниссин» и «Касуга», а затем по броненосному крейсеру «Ивате», попав в него 305-мм снарядом и вызвав пожар. Почти час он вел бой, не имея повреждений, но в 14 ч 40 мин взрывом снаряда сорвало крышку носового торпедного аппарата. В левый борт корабля около ватерлинии подряд попали 152- и 305-мм снаряды. Вода залила носовые отсеки до 20-го шпангоута. В течение следующих 45 мин «Сисоя Великого» поразили один 305-мм, три 203-мм и столько же 152-мм снарядов. Вышел из строя механизм вращения носовой башни, пылал пожар в ходовой рубке и на батарейной палубе. Оказалась перебитой пожарная магистраль, и огонь тушили ведрами, черпая воду из-за борта. Удушливые газы от взрыва 203-мм снаряда распространились по жилой палубе, проникли в операционную каюту и котельное отделение и оказали такое психологическое воздействие на экипаж, что четверо матросов бросились за борт…
Пожар усиливался, и «Сисой Великий», пытаясь исправить повреждения, вышел из кильватерной колонны и присоединился к арьергарду крейсерского отряда.
Почти полтора часа продолжалась героическая борьба трюмно-пожарного дивизиона за живучесть корабля, и к 17 ч пожар на батарейной палубе удалось ликвидировать, но все попытки заделать пробоины в носовой части оказались тщетными. После затопления подбашенного отделения броненосец получил дифферент на нос полтора метра и немного накренился на левый борт. Несмотря иа это, он занял место в боевой колонне эскадры в кильватер «Наварину». Его появление команда крейсера «Адмирал Нахимов» встретила дружным «ура». Броненосец вступил в строй в тот момент, когда японцы потеряли во мгле и дыму русскую эскадру из вида. Бой прекратился, и корабли могли исправить повреждения. Снова возродилась надежда на удачный исход, и возвращение «Сисоя Великого» являлось, казалось, счастливым предзнаменованием. Однако уже через полчаса крейсеры адмирала Камимуры обнаружили противника. Еще полчаса погони – и бой возобновился. До захода солнца в течение полутора часов 2-я эскадра прекратила свое существование как организованная военная сила. Были потоплены «Император Александр III» и «Бородино», японские миноносцы добили «Князя Суворова». Остальные корабли продолжали с упорством обреченных следовать во Владивосток курсом норд-ост 23°…
Вскоре после заката солнца контр-адмирал Н. И. Небогатое, проявив инициативу, попытался собрать эскадру. «Император Николай I», подняв сигнал «следовать за мной», занял место в голове колонны. Быстро темнело, и сразу начал сказываться недостаток практики плавания ночью без огней. Около 21 ч броненосцы окончательно разошлись с крейсерами контр-адмирала О. А. Эн-квиста, и от их колонны начали отставать поврежденные корабли. «Сисой Великий» был одним из первых. В завершающей фазе дневного боя он получил еще четыре попадания. Дифферент на нос и крен увеличивались, а скорость полного хода, составлявшая перед закатом всего 12 уз, уменьшалась.
На отставший от эскадры броненосец набросились японские миноносцы. Первую атаку в 22 ч 30 мин «Сисой Великий» с большим трудом отбил, но через 45 мин четыре миноносца пошли в новую атаку. На этот раз избежать попадания не удалось. Торпеда, взорвавшаяся под румпельным отделением, повредила руль и лишила броненосец управления. И все же основную опасность для корабля представляла вода, поступавшая через пробоину в носу. Пластырь, который удалось подвести около 2 ч ночи, пропускал воду; контрзатопление кормовых отсеков лишь несколько замедлило погружение. К 3 ч 15 мая над водой возвышалось не более трети метра форштевня. Понимая, что ветхие переборки броненосца долго не выдержат, его командир М. В. Озеров задним ходом попытался добраться до острова Цусима. Уже утром, когда показался из мглы берег, произошла встреча с крейсером «Владимир Мономах», тоже пытавшимся в связи с бедственным положением достичь суши. М. В. Озеров попросил командира крейсера капитана 1 ранга В. А. Попова принять на борт команду, на что тот сообщил, что через час пойдет ко дну сам и прислал миноносец «Громкий». Командир «Сисоя Великого», считая, что его помощь в данной ситуации бесполезна, отказался от нее.
В 7 ч 20 мин к броненосцу приблизились три японских вспомогательных крейсера и миноносец. К этому часу корабль окончательно потерял ход. Чтобы спасти команду, командир поднял сигнал, являвшийся в боевой обстановке весьма необычным: «Тону и прошу помощи». Некоторое время японские моряки обдумывали происшедшее, затем запросили русский броненосец, сдается ли он. Получив утвердительный ответ, они спустили шлюпку, которая подошла к «Сисою Великому» в 8 ч 15 мин; на гафеле броненосца подняли японский флаг, не сумев при этом спустить со стеньги русский. Японцы, сделав безуспешную попытку взять корабль на буксир, спустили свой флаг и приступили к спасению людей, причем дифферент на нос был настолько велик, что шлюпки приставая держались за стволы 305-мм орудий носовой башни.
В 10 ч 5 мин «Сисой Великий» опрокинулся и затонул в трех милях от мыса Кирасаки. Судьба сжалилась над ним, и он пошел ко дну под Андреевским флагом.
По материалам ЦГАВМФ: ф. 407, 417, 421, 427.
источник: М. А. БОГДАНОВ ««Сисой Великий»» сборник «Гангут» вып.3
