Карикатура неизвестного художника. 1906 год.
С Думами в России сразу как-то не задалось.
Члены первой Государственной думы ничем принципиально от нынешних депутатов не отличались: дорвавшиеся до кормила идеалисты серьёзно включились в работу, материалисты сидели на заседаниях позёвывая, а реалисты предпочитали кутить в кабаках.
Гиляровский описывает такой случай:
«Один из депутатов от купеческого сословия — закутил. Да так, что выбился изо всяких приличий. Хозяйка заведения пригрозила ему полицией.
— Не сметь! Я — депутат! Особа неприкосновенная!
Разъярённая хозяйка тогда взяла депутата за лацкан и начала раздавать ему затрещины:
— Это ты для царя и урядника особа неприкосновенная. А для меня, собачий сын, очень даже и прикосновенен!
Так и ввела в ум.»
Весьма характерная сценка, указывающая на то, что уже тогда некоторые депутаты и их статус вызывали у электората некоторое… гм… недоумение. Ну тёмный этот электорат. Дремучий. Но подход-то к «слуге народа» каков! Лично я сам полагаю, что если бы у каждого избирателя было конституционное право набить морду депутату, многие недоумения по части их деятельности отпали бы сами собой — не должен депутат отрываться от народа. Но это сейчас. А на «заре российской демократии» было ещё интереснее.
Вопрос деятельности государственных Дум изучен, казалось бы, досконально. По нему написаны тьмы диссертаций, каждая курия и фракция рассмотрены под микроскопом. Но, что характерно, в основе рассмотрения вопроса именно создания Думы, лежат всего два источника, которые публиковались только по одному разу. Это «Петергофское совещание о проекте государственной Думы под личным Е.И.В. председательством» и «Журнал заседаний Совета Министров Российской Империи». И если со вторым всё, более-менее, понятно (хотя, в 1984 году — ротапринтный тираж в 300 экз. и гриф ДСП для сугубого исторического источника — это уже интригует), то история появления в печати «Протокола» — почти детектив, достойный отдельного рассмотрения. (Для интересующихся ссылка на скачивание «Протокола»: http://library6.com/3596/item/322547 Рекламная вставка: Секретный! Выкраден кадетами! Опубликован в Берлине! В России полностью никогда не издавался! Ни при царе, ни при Советах, ни ныне! Это покруче растиражированных «Сионских мудрецов» будет ? ).
Сословная структура Российской Империи. Наглядно (см. примечание ниже).
Российская Империя никогда не была конституционной монархией. Даже в короткий период существования Государственных дум она оставалась монархией абсолютной. Несмотря на то, что вместо планируемой законосовещательной Булыгинской думы, была создана законодательная первая — она, строго говоря, законодательной не была, потому как депутаты не обладали правом инициативы и обсуждали только те законы, которые могли быть предложены Советом министров. Ни о какой подотчётности Совета министров Думе и речи не идёт. При этом, «Никакой новый закон не может последовать без одобрения Государственного совета [аналог нынешнего Экспертного совета и, одновременно, верхняя палата Думы] и Государственной думы и восприять силу без утверждения Государя Императора». И в этом нет ничего удивительного или нелогичного. По другому — никак. Ибо, опять же) — подход! А подход был своеобразный.
Место действия — Купеческий зал большого Петергофского Дворца.
Протокол совещания, выдержки:
«Ставится на обсуждение вопрос: кто может избирать и быть избираемым в Думу? А.С. Стишинский напоминает участникам совещания, что статья 54-я будущего закона преграждает доступ в Думу лицам, «не знающим русской грамоты». Поскольку подавляющее большинство жителей империи неграмотно, а особенно мало грамотных среди крестьян, возникает соображение: как, по каким нормам и на каких условиях предоставлять им активное или пассивное избирательное право?
Завязывается дискуссия, в центре которой оказывается проблема народного просвещения вообще.
Стишинский заявляет:
— Понятие грамотности слишком условно и допускает весьма противоречивые толкования. Среди деревенских стариков весьма мало грамотных, а они-то, наиболее почтенные и опытные люди, не будут иметь возможности явиться в Думу представителями своего сословия.
Стишинского поддерживают Шванебах, Будберг, Нарышкин и Павлов.
Нарышкин:
— Ваше величество, господа, я вынес глубокое убеждение в том, что неграмотные мужики, будь то старики или молодежь, обладают более цельным миросозерцанием, нежели грамотные. Первые из них проникнуты охранительным духом, обладают эпической речью. Грамотные же увлекаются проповедуемыми газетными теориями и сбиваются с истинного пути.
Булыгин:
Нельзя допускать в Думу таких членов, которые не в состоянии прочесть печатные материалы по тому или иному вопросу, рассматриваемому в Думе.
Коковцев:
— Всем известно, что деревенские старики «судят по душам». Но ведь не для этого крестьяне будут призваны в Думу, и не следует чересчур увлекаться желанием выслушать в ней эпические речи неграмотных стариков. Члены Думы должны уметь разобраться, по возможности самостоятельно, в предлагаемых на их обсуждение делах и бюджетных вопросах. Иначе они будут только пересказывать эпическим слогом то, что им расскажут и подскажут другие.
Верховский:
— Члены Думы при своем вступлении в нее должны подписывать присягу. Значит, они должны, по крайней мере, уметь написать свою фамилию.
Нарышкин:
— Они будут ставить три креста, или за них будут подписывать присягу другие сочлены! Неграмотность не мешает совершению крестьянами гражданских актов. Неграмотные старшины гораздо лучше справляются со своим сложным делом, нежели знающие грамоту.
Николай:
— Я согласен с тем, что такие крестьяне с цельным мировоззрением внесут в дело больше здравого смысла и житейской опытности.
Павлов:
— Грамотных следует считать нравственно испорченными и совращенными с пути истинного. Это плевелы. Ибо что такое сама по себе грамота? Среди чтимых православной церковью святых есть один пустынник, не знавший грамоты. Слава о нем разошлась по всему миру и достигла Афин. Два мудреца спросили святого: «Неужели ты неграмотен?» А он им ответствовал: «Скажите мне: человек для грамоты или грамота для человека?» И мудрецы поклонились ему в ноги. Вот вы и отвертывайтесь от такого человека, не допускайте его в члены Думы…»
Царь выносит решение, о котором в протоколах Петергофского совещания гласят строки:
«Его императорское величество:
Может быть, и в самом деле лучше исключить статью 54 на первое, по крайней мере, время. Пойдем далее».
Итак, насчет вредоносности грамотеев все ясно. А как по части других сомнительных элементов — например, интеллигенции, которая оное зло грамотности распространяет? А как быть с рабочими? С инородцами? С последними особо занятно, т.к. они одновременно и входят, и не входят в сословную структуру общества Российской Империи, а Дума-то планируется по сословному признаку. Толком, кста, вопрос так и не решили и национальные фракции станут перманентной головной болью всех четырёх Дум. Наций, вроде, нет, а национальные фракции — будут («Польское коло», например).
«От имени группы членов Государственного совета, включающей Будберга, Бобринского, Нейгардта, Герарда и Рихтера, делает заявление Нарышкин:
— Председатель Комитета министров высказался за дарование избирательных прав довольно многочисленному классу фабрично-заводских рабочих. Он […] выставляет мотивом признаки серьезного брожения между рабочими. Не могу не указать, что есть еще некоренной слой населения, преимущественно городского, который однако, облекается (по проекту закона) упомянутыми правами. Это интеллигенция, не владеющая имущественным цензом, а платящая только налоги, промысловый и квартирный. Я возражаю против допущения к выборам этих квартиронанимателей, опасаясь, что таким путем проникнут Думу весьма нежелательные элементы».
В конечном итоге, решение принимается царем в согласии с мнением этой группы. Утвержденный им вскоре после петергофских дискуссий избирательный закон от 6 августа 1905 года рассортировал население империи по трём равным куриям: землевладельческой, городской и крестьянской. Последней, в виде милости, было заранее отведено в Думе пятьдесят одно из четырехсот двенадцати депутатских мест (первая квота, но при четырёхступенчатых выборах — это можно себе позволить).
Для участия в выборах по землевладельческой курии устанавливался ценз: земельный (в среднем от 100 до 350 десятин) или имущественный (недвижимая собственность не менее 15 тыс. руб.). Для Тверской губернии, например, земельный ценз составлял от 200 до 250 десятин в зависимости от уезда. Землевладельцы, не имевшие цензовых участков, выбирали своих уполномоченных на предварительном съезде. Уездный избирательный съезд землевладельцев выбирал выборщиков, которые уже избирали депутата.
В городском избирательном съезде принимали участие представители городской буржуазии, для которых также требовался имущественный ценз (наличие годового дохода не менее 2 тыс.руб. или собственности на сумму от 20 тыс. рублей и выше).
Рабочие и ремесленники лишались избирательных прав, они вне сословной структуры, даже если они соответствуют имущественному цензу (а бывало и такое, ювелиры, например). Не допускались к выборам все мужчины моложе двадцати пяти лет (возрастной ценз), а также все женщины, батраки, учащиеся, военнослужащие, чины полиции и высшей губернской администрации, занимавшие посты в местах выборов, и «бродячие инородцы» (т.е. категории, которые «за себя не отвечают», что уже вполне здраво). Так же (и вот тут я аплодирую стоя!) лица с иностранным или двойным подданством, состоящие на службе у иностранцев, осуждённые, лишенные сана, исключенные из крестьянских общин или дворянских собраний.
Под давлением событий (Октябрьская всеобщая политическая стачка) вскоре пришлось перестроиться на ходу. В декабре того же года Николай утвердил разработанный Витте новый избирательный закон, который в основном оставлял в силе положения старого, добавив пункт об учреждении 4-й, рабочей курии, при многостепенном голосовании, при условии проживания избирателя (рабочего) в определенной местности не менее шести месяцев. Для рабочих были установлены трехстепенные выборы. Право голосовать получали рабочие с предприятий, насчитывающих от 50 до 1000 человек, которые выбирали одного уполномоченного. Крупные предприятия избирали по одному уполномоченному на каждую тысячу рабочих. При этом начисто блокировались так называемые «отходники» — сезонные рабочие. Для участия в выборах рабочему требовалось проработать на предприятии не менее одного года. Уполномоченные от всех предприятий губернии собирались на губернское собрание уполномоченных от рабочих, на котором выбирали выборщиков.
Итак, с учётом всех цензов, в выборах по этому закону принимают участие меньше 20% населения (как активно, так и пассивно). Один выборщик приходился на пятьдесят тысяч рабочих, на тридцать тысяч крестьян, на семь тысяч буржуа и на две тысячи помещиков; или, в другом пересчете, один голос помещика значил столько же, сколько три голоса буржуа, пятнадцать голосов крестьян или сорок пять голосов рабочих. Строго говоря, получилось то, о чём нынче многие задумываются — пропорциональное представительство, вот только в обратной пропорции (если о какой-то «плепорции» тут вообще уместно говорить).
Но и это соотношение не удовлетворило Николая. Избранная и на такой основе первая Дума внезапно оказалась слишком левой, а вторая — ещё левее первой. Вот и, казалось бы, вполне разумный список ограничений, и всесословное представительство, а всё портит ложка дёгтю: «опора самодержавия»- русское крестьянство, наиболее массовый слой населения — начисто исключено из думского процесса! И пускать его в политику категорически нельзя. Потому как: 1) «Земельный вопрос», будь он не ладен; 2) оно тупо неграмотно, хоть и обладает «эпической речью»; 3) те, которые грамотные, внезапно перестают быть «опорой». И эта вот «не опора», которых меньше 20 человек на тысячу крестьянского населения, блокировавшись с рабочими, которых от населения 5% (!), развили такую деятельность, что даже в удельном соотношении 1 голос против 25, даже при отсутствии права законодательной инициативы — начисто забивали и Государственный совет (фактически, верхнюю палату Думы), и курию землевладельцев, и курию буржуазии, и правое с умеренным крылом крестьянской курии.
Образование — зло. Или, всё таки, не зло? А, может, и не в образовании, самом по себе, дело?
Итог: деятельность первой (просуществовала 72 дня из положенного пятилетнего срока) и второй Дум (102 дня) — прекращена. С третьей и четвёртой — то же не весело.
Прим. В 1912 году Санкт-Петербургским издательством «Вестник знания» была выпущена книга Николая Александровича Рубакина «Россия в цифрах. Страна. Народ. Сословия. Классы», которая содержала различный статистический материал о тогдашней Российской Империи. Иллюстрации оттуда. ИМХО — шедевры инфографики.
