4 сентября 1932 года. Суббота.
Москва. Малый Гнездниковский переулок.
Подполковник Татищев посмотрел на ротмистра Бегунова:
-Рассказывайте, а я пока наплескаю вам чаю крепкого с лимоном и с сухариками. Как вы любите. Чай божественный, колониальный. Чистый индийский, в английской упаковке. Третью ночь не сплю, им только и держусь.
-А что так?
-У жены жар…
-Врача вызвали? — Бегунов слышал, что супруга татищева на постельном режиме уже с месяц.
-Самого Готтье. Из Солдатенковской. Специалист по внутренним болезням.
-А вы сами как себя чувствуете?
-Достаточно хорошо, но дня, увы, не хватает. Ну — с, излагайте…
Ротмистр кивнул и приступил к докладу.
…Вчера, приблизительно в десять часов вечера, на Шелепихе, у Ермаковской рощи, продавец киоска с немудреным лавочным ассортиментом — бутербродами, папиросами и газированной водой, когда настало время закрывать лавчонку, тем более и покупателей давно уже не было, увидел закрытую легковую машину, миновавшую киоск и остановившуюся невдалеке, близ посадки акаций. Там машина загасила фары и стояла не менее десяти минут. Продавца крайне удивляло то обстоятельство, что из машины никто не выходил. Он начал подозревать неладное — уж не собираются ли его ограбить, — и в нерешительности оттягивал закрытие киоска. Пока он раздумывал, на дороге, со стороны Звенигородского шоссе показалась вторая автомашина. Промчавшись мимо киоска, она развернулась и подъехала к притаившейся у акаций первой автомашине, которая предварительно сверкнула зажженными на несколько мгновений фарами. Теперь продавца изумило новое обстоятельство: вторая машина принадлежала одному иностранному дипломатическому представительству.
-Английского диппредставительства машина? — поинтересовался Татищев с легкой ленцой, но внутренне напрягаясь.
-Да, господин подполковник, — кивнул Бегунов. — И продавцу это показалось странным…
-Что еще показалось продавцу странным?
-Машина была запыленной. Пыль была, то тут, то там, крылья и капот по — видимому незадолго перед этим наскоро обмахнули тряпкой.
-Хм — м, издалека приехала. — предположил Татищев. — Ну ладно, продолжайте свой увлекательный рассказ о загадочной встрече у Ермаковской рощи…
…Под зарослью акаций обе машины стояли вплотную друг к другу: судя по стуку, открывались и закрывались дверцы, а минут через пять машины разъехались в разные стороны. «Ройльс — Ройс», набрав с места быстрый ход, помчался в город. Вторая машина поехала в противоположном направлении, к железнодорожным путям. Заинтересовавшийся продавец старался разглядеть номер машины и уверял, что он хорошо рассмотрел номерной знак 42 — 45,по его мнению, это «Форд»; кузов окрашен в темный, вероятно, черный цвет.
-Прекрасная информация. — кратко резюмировал Татищев. — Таперича чаю с сухариками попьем. Ясно, что произошла заранее обусловленная, конспиративная встреча. У кого — то, видно, была серьезная необходимость ожидать высокопоставленных господ, разъезжающих в «Ролльс-Ройсах» на ночь глядя. Да и «Ройльс — Ройс» из — за пустяков не рискнул бы на ночную поездку по Москве. Надо бы немедленно установить «Форд» с номерным знаком 42 — 45. Установить, кто на нем ездит.
-И просмотреть заодно комбинации цифр номерного знака, — добавил ротмистр Бегунов, — У старика зрение неважное. Мог ошибиться.
-Комбинации? Какие?
-42 — 46, 42 — 48, 42 — 43, 48 — 45, 48 — 46, 48 — 43. Возможны и иные.
-Времени на это уйдет много?
-Не могу пока точно сказать. Машин марки «форд» в Москве много.
-С искомой комбинацией цифр круг поиска, конечно же, значительно сужается. — сказал подполковник Татищев. — Установка займет день, или два. Нужно только запрос в дорожную полицию соответствующий соорудить.
-Возможно также, что имела место комбинация в виде перестановки номерных знаков с одной машины на другую. — возразил ротмистр Бегунов.
-Тогда времени на поиск уйдет гораздо больше. — вздохнул Татищев, откинувшись на спинку кресла. — Давайте — ка ваш рапорт. Я посмотрю.
Он долго и внимательно изучал донесение. Прочел, опять вернулся к отдельным страницам, перелистывая их и вновь просматривая. Закончив чтение, задумался, поднял телефонную трубку. Услышав голос телефонистки, назвал номер телефона генерала Брюханова.
-Слушаю, — тотчас отозвались в трубке.
-Извините, ваше превосходительство…Татищев беспокоит.
-На службе? Не спите? — послышалось в трубке.
-Не сплю, и погода, знаете ли…
-Важное что — то?
-Не то, чтобы уж, но…Кажется, начинается новый этап операции.
-Понятно. Буду через полчаса, — и генерал Брюханов положил трубку.
Короткий разговор закончился. Татищев собрал документы, положил их в папку, одернул и застегнул на все пуговицы китель.
-Сам едет. — сказал он Бегунову, кивая на телефонный аппарат.
4 сентября 1932 года. Суббота.
Москва. Большой Черкасский переулок.
Вице — директора департамента генерал Брюханов «перехватил» во дворе.
-Что — то срочное у вас? — спросил вице — директор, глядя на портфель Брюханова — потрепанный, облезлый кожаный портфель, совершенно не контрастирующий с «сэлфриджской» внешностью генерала. Портфель и в самом деле выглядел удручающе. Местами кожа на нем отслоилась и смотрелась так, будто портфель только что драли бродячие собаки. Портфель был дорог Брюханову прежде всего как талисман, служивший ему верой и правдой уже больше десяти лет. — Давайте, только быстро. Еду к Колтовским. На Якиманку. По случаю помолвки сына Колтовские сегодня дают бал с угощением. Давеча прислали приглашение с рассыльным — родители «с превеликой радостью» оповещают «о помолвке сына имярек с девицей имярек». Эх, генерал, знали бы вы, как не хочется ехать! Пируют долго, и какой бы церемонный вид ни имело собрание в первые часы пира, хотя бы из уважения к обрученным, под конец русская натура возьмет свое, приветливость хозяев переспорит любое жеманство. Пойдет веселье нараспашку.
-Партия — то жениху досталась завидная, ваше превосходительство?
-В том — то и дело, что завидная, генерал…Отказаться от визита нельзя. Фуршет обязывающий.
…Да, отказаться было нельзя. Это был один из тех намечавшихся браков, которые так любили устраивать при дворе обязательно с участием царствующих особ — деньги к деньгам, титулы к титулам: граф Алексей Константинович Колтовский — княжна Варвара Петровна Шереметева. С обеих сторон несметные богатства, знатность и древность родов — и Колтовские и Шереметевы относились к старинным боярским родам, славились службой высокими государственными чинами, летописи пестрели их именами. Кроме родственников и друзей, на такую помолвку обязательно приглашались почетные и влиятельные люди, сливки общества.
-Не то, чтобы срочное…Помните, некоторое время назад один наш сотрудник расстарался с заагентуриванием сотрудника британского торгового атташата?
-Ну? Помню. Кажется. Кличка «Вереск»? Много ценного дает агент?
-Попадается качественный материал. — ответ генерала Брюханова был очень обтекаем по форме.
-Прекрасно. — усмехнулся вице — директор.
-Может, стоит попробовать комбинацию? На перспективу.
-Как она вам видится, генерал?
-У нас есть возможность заиметь в нужный момент парочку черновиков официальных бумаженций и частное письмецо торгового советника Каррингтона. Он славный малый, но несколько небрежен в вопросах ведения служебной и частной переписки. Думаю, они представляют интерес.
-Полагаете, мы с помощью черновиков частной корреспонденции британского дипломата сможем сыграть против него?
-Да.
-Коротко если…Что такого интересного в частном письме вашего британского дипломата? Советы по организации заговора против государя? — спросил вице — директор.
-Он интригует против нас.
-Только — то? — фыркнул вице — директор. — Впрочем, если подумать, поприкидывать вариантики, может с этими черновиками и выйдет какая — нибудь дельная комбинация. Вы не слышали историю, связанную с высылкой в 1888 году британского посланника из Вашингтона?
-Нет. — вздохнул Брюханов.
-Ну, послушайте. На досуге можете разобрать идейку. В 1888 году Вашингтон особо не церемонился и выставил вон британского посланника Сэквилл — Уэста. Дело — то пустяшное…Сэквилл — Уэста правительство Северо — Американских Штатов обвинило в попытке оказания давления на…президентские выборы.
-Да?
-Да. В частном письме британский посланник высказал мнение, что в происходящих президентских выборах он предпочитает переизбрание президента Кливленда избранию нового президента Гаррисона. Политические группировки, которые стояли за Гаррисоном, добились опубликования частного письма британского дипломата в американской печати. Ходили упорные и видимо не лишенные основания слухи о том, что письмецо Сэквилл — Уэста американские ловкачи заполучили хитростью. Удачный ход предвыборного штаба Гаррисона — Кливлэнда обвинили в англофильстве. Более того — для закрепления успеха вокруг письмеца Сэквилл — Уэста был поднят большой шум. Газеты захлебывались в экстазе, смакуя все новые и новые «подробности» частной корреспонденции британского посланника. Правительство после некоторых раздумий потребовало отозвания Сэквилл — Уэста. Лондон естественно отказался это сделать. Да и впрямь — где основания для подобного демонстративного внешнеполитического акта? Но…Государственный секретарь Бэйярд объявил Сэквилл — Уэсту, что его дальнейшее пребывание в Америке нежелательно. Сэквилл — Уэсту вручили паспорта …
-Хорошая история. — кивнул Брюханов. — Ведь точно также можно организовать паспорта и бриттам.
-Думайте.
-Подумаем. Наши газетчики сумеют при случае разнести хорошенько… — сказал генерал Брюханов.
-Только не зарывайтесь, генерал. Не зарывайтесь. Известно, что шумиха зачастую поднимается для того, чтобы оказать давление по тому или иному вопросу, а то и просто, ввести в заблуждение общественное мнение. Возможную ангажированность источников надо принимать к сведению, но строить на ее основе гипотезы о правдоподобности фактов явно не стоит — иначе вы обречены самым анекдотическим образом стать заложником когнитивных диссонансов. О состоянии умов это будет свидетельствовать самым печальным образом. Казалось бы, единственная задача журналистов — сбор и распространение информации. Но, как сказал Честертон, «каждый хочет, чтобы его информировали честно, беспристрастно, правдиво — и в полном соответствии с его взглядами». В предоставлении информаций самом по себе ничего необычного или предосудительного для репортерской братии нет. Как позже выясняется, многие дела начинались с утечек в прессу…А вообще — то было бы лучше, ежели мы англичан сумели бы прихватить на «горячем». Например, на операции «Регина». Или подстегнув бриттов, чтобы они сами проявили инициативу и на ней же и погорели как следует.
-Мы работаем…Давеча появилась новая информация…Не скажу, что британская резидентура у нас теперь как на ладони, но кое — какие зацепочки здесь, в Москве, есть.
-В чем это выражается?
Брюханов заученным движением выпростал из дышащего на ладан портфеля тонкую папочку и протянул вице — директору. Тот бегло, по диагонали, просмотрел, вернул папку Брюханову.
-Соображения? — коротко спросил вице — директор.
-Пока только вилами на воде…Материала маловато…
-Агент или агенты собирают материалы, но когда эти материалы будут добыты и могут быть переданы, ни они, ни бритты предугадывать не могут. — жестко сказал вице — директор. — Ежедневно ожидать нельзя: это может броситься в глаза. Значит нужно каким — то путем обусловить заранее встречу, например, машин, и передачу материалов, где — нибудь в подходящих местах для незаметного обмена парой слов о встрече. Ищите машину, выявляйте цепочку. Я не сомневаюсь, что наш мистер Хе может ловко и незаметно обуславливать подобные встречи, но вы постарайтесь оказаться половчее.
-Положительно невозможно уследить, с кем британский дипломат перекидывается словечком.
-Как по — вашему, есть ли у английской разведки агенты, с которыми они работают в Москве, и если есть, то сколько их? — задумчиво поинтересовался вице — директор. — А скольких агентов вы собственными силами разоблачили?
-Ваше превосходительство, помилуйте, ведь с ног сбиваемся! Я вторую ночь не сплю! В Москве свыше шестидесяти дипломатических представительств. В этих представительствах, согласно дипломатическому листу насчитывается больше четырехсот человек. А вместе с их семьями получается свыше тысячи человек -шумная и большая дипломатическая компания. За всеми уследишь разве?
-Вы делаете немало, это неплохо, но не сделали главного. Вот уже примерно полтора года мы получаем подтверждения того, имеется утечка секретных сведений. Мы относимся к этим подтверждениям очень серьезно. Третьего дня открываю «Биржевые ведомости» и на четвертой странице читаю материал с обзором положения на Крайнем Востоке, в том числе про наши военно — стратегические предположения. Что такое? Дал распоряжение выяснить…Сообщают — материал в «Биржевых Ведомостях» перепечатан из одной парижской газеты. Газета серьезная, деловая. Откуда в парижской газете этот материал, эти сведения? Выясняется — и в парижской газете перепечатка. Из «Франс Милитер». И у «Франс Милитер» перепечатка, но уже из газеты шанхайской. И между делом — приводятся целые пассажи из совершенно секретного, вернее, бывшего таковым до недавней поры, доклада начальника оперативного отделения штаба Заамурского военного округа, полковника Махина…«О стратегических соображениях нашего положения на Крайнем Востоке»…Мило…Откуда, в шанхайской газете секретные сведения? А в журнале «Чайна Уикли Ревью» — статья о наших вооружениях на Крайнем Востоке. С цифрами, между прочим…Есть утечка, так?
-Есть.
-Утечку надо пресечь. Естественно, что здесь придется связываться по линии военной контрразведки и работать в контакте с военными. Но это, так сказать, для затравки…По сведениям нашей агентуры в Европе, текст выступления князя Долгорукова в Вене, на совещании, посвященному международному режиму Дуная, еще до ее начала, стал известен делегации Великобритании, а затем и Франции. Понятно одно: утечка сия произошла в Москве, так как в тексте выступления министра иностранных дел, оказавшемся у англичан и французов, отсутствовала правка, которую Долгоруков сделал во время работы над документом в поезде, направляясь в Вену. Стоит разобраться в этом вопросе, очертить круг лиц, возможно причастных к утечке. Есть соображения, кто мог оказаться источником информаций из числа лиц, имеющих касательство к этим проблемам?
-Очертить круг лиц представляется практически невозможной задачей. Секретариат министра иностранных дел в последнее время напоминает проходной двор.
-Значит, очертите как можно более широкий круг причастных и работайте по пресечению утечки. Непрестанно работайте. Канцелярия и секретариат министра иностранных дел — это мозговой центр. Туда стекаются информации со всего света. Туда приходит вся корреспонденция из посольств. Это самое главное подразделение министерства. Там готовят «салат».
-«Салат»? Какой салат?
-Докладные записки министра, наиболее важные донесения послов и другие дипломатические документы, которые ежедневно представляют государю для ознакомления.
Вице — директор сделал короткую паузу и продолжил:
-Течет все сильнее и сильнее. Мы уже имеем «Регину», теперь к этому добавляется информатор в министерстве иностранных дел и еще кое — где. Является фактом, что британская резидентура имеет в Москве довольно хорошо осведомленный источник. Это источник осведомляет бриттов ценными сведениями, значительная часть которых составляет секретные данные. Не слишком ли? Мне кажется, мы стали зря кушать свой хлеб. У вас за спиной работают агенты, но вы о них мало что знаете. Нет выполнения основной функциональной задачи — разоблачений!
Картинки из прошлого — XV.
…Кристина Уинем — Рич и Чечель встретились в том же самом сквере, где стояла машина, в которой велся их первый разговор. Он предложил прогуляться и посидеть где — нибудь на свежем воздухе, однако Кристина, немного волновавшаяся, решила, что прогулка придаст разговору чересчур интимный характер, и предпочла зайти в кафе, надеясь, что убогая обстановка подействуют на нее успокоительно.
-И то верно. — сказал Чечель. — Нигде так хорошо не беседуется, как в простом, невзрачном месте.
-Если, конечно, на тебя не смотрят, как на чужого. — добавила Кристина.
-…«Они тайком тянули вино, проповедуя воду публично»… — весело продекларировал Чечель строки из поэмы Генриха Нейне «Зимняя сказка», когда они зашли в маленькое питейное заведение неподалеку от сквера и он заказал Кристине «радугу».
-Что это за напиток? Коктейль? — спросила Кристина.
-Русский коктейль. — улыбнулся Чечель.
Ему подали бокалы как для шампанского и семь бутылок различных ликеров. В каждый бокал Чечель налил поочередно, капля по капле, начиная с более тяжелых жидкостей: таким образом, они не смешивались, но ложились одна на другую слоями алкоголя различной окраски, образуя радугу. Закончив, Чечель выпил свою порцию смеси одним глотком, как пьяница. Потом закурил.
-Это невозможно! — засмеялась Кристина.
-Невозможного в нашем деле нет, — преувеличенно — сурово ответил Чечель, но смеющиеся глаза и запьянцовский вид выдавали его истинный, несерьезный тон.. — Есть «делаю» и «не делаю». Я сделал. Теперь вы, Кристи!
-Вы решили меня напоить перед тем, что мне предстоит, так?
-Вам не терпится, чтобы я как можно скорее услышал подтверждение вашего согласия помогать консультациями и советами? Не торопитесь. Если чему суждено свершится, то нет никакой разницы, случится ли это сегодня, завтра, через несколько дней. Просто хлопнем еще по «радуге».
Она выпила и почти мгновенно почувствовала опьянение и необычайную легкость.
-Определенно вы решили меня напоить. — сказала Кристина.
-А почему бы и нет? — небрежно ответил он. — Если я приглашу вас к себе, это будет маленькое безумство…
-Скорее безрассудство.
-Но вы не поддадитесь?
-Отчего же? Я готова вам это позволить, чтобы окончательно не превратится в ваших глазах в секретаршу, которой свойственно поведение пятидесятилетней гладильной доски, жалующейся на несварение желудка и приставание недалекого шефа. Надеюсь, вы меня понимаете?
-Как у вас со временем?
-Есть. Но помните о моей противоестественной страсти.
-Полагаете, не получится?
-Знаете, первое время, когда я отвергла своего патрона, Каррингтона, он с ума сходил по мне. А когда я почти уступила и стала нежной, он словно взбесился. Не желал, чтобы я отдавалась ему добровольно. Желал взять меня силой, все время затевал грубые игры, оскорблял. Мое противоестественное влечение к женщинам приводило его в ярость.
-А он знал?
-Знал. Я для него только животное, он представлял меня грязным животным, и я, по сути, должна была исступленно изображать из себя животное, не способное на нормальные человеческие чувства.
-Оно и понятно. Каррингтон искал в вас воплощение своего идеал, а вы не оправдали его надежд…
-Он держит меня при себе. Надеется выиграть схватку, слепить из меня свой, как вы говорите, идеал. Именно поэтому он не расстается со мною, не отправляет в Англию.
-Вас это тоже устраивает?
Кристина с остервенением щелкнула зажигалкой, закурила.
-Меня устраивает. — сказала она.
-Не совсем понятно — почему? Что вы выигрываете от этого?
-Может быть, мне тоже нравится эта иллюзия. Может быть я желаю достигнуть чего — то. И достигнуть я смогу в Москве.
-Честолюбивые помыслы?
-Я хочу быть тем, кто я есть на самом деле, понимаете? И почему бы не использовать для этого собственное честолюбие?
-И наша с вами дружба может сослужить тому определенную службу?
-Почему бы и нет? Если бы вы только знали, до какой степени я жажду видеть, как в один прекрасный день этот записной балагур, удачливый сотрудник Интеллидженс Сервис, окажется, как это по — русски: с простыми волосами?
-Опростоволосится. — терпеливо поправил Чечель.
…Они выпили еще по «радуге»…
-Да. Опростоволосится.
-Хорошо, я понял вас. Не волнуйтесь. Вам это не идет.
-Я лучше знаю, что мне идет.
-Хорошо. Вы готовы совершить свою месть, воспользовавшись нашей с вами дружбой.
-Пусть вас не беспокоят угрызения совести.
-Меня беспокоит то, что в душе вы упиваетесь своим героизмом. Однако, часто так выходит, что подобный героизм выглядит глупостью. Или легкомыслием.
-Вам не все равно? — вызывающе спросила Кристина.
-Нет. Не все равно. Я считаю вас умной и не желаю вам зла. Я хочу сказать, что будет лучше и для вас и для меня, если вы по-прежнему останетесь секретаршей в торговой миссии, а затем безмятежно проживете на этом свете долгие счастливые годы. Ну, и добьетесь определенного социально — общественного положения.
-Еще по «радуге»? — спросила Кристина…
-…Я тут подумал — подумал и даже псевдоним вам придумал. — сказал Чечель, когда они вышли из питейного заведения. Подхватив Кристину Уинем — Рич под руку, он повел ее к машине.
-Псевдоним?
-Ну, да, псевдоним. — сказал Чечель, глядя на ее ноги, пока она садилась в машину. — Как и положено каждому заагентуренному лицу.
На мгновение ему удалось насладиться зрелищем краешков ее чулок с подвязками.
-Какой? «Пташка»? «Ева»? — насмешливо поинтересовалась Кристина, устраиваясь на заднем сиденье автомобиля.
-«Вереск».
-Как?
-«Вереск». Помните, в балладе у одного английского поэта…«Из вереска напиток, забыт давным — давно, а был он слаще меда, пьянее, чем вино»…Как про вас прямо: и слаще меда и пьянее вина…
-Я согласна…
…Подполковник Татищев, выслушал доклад Чечеля о проведении контакта по заагентуриванию агента «Вереск» и поднял на Сергея Владимировича глаза, покрасневшие от хронического недосыпа:
-Почему «Вереск»?
-Баллада… — сказал Чечель и негромко, без выражения, продекламировал:
Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал!
Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочем.
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.
Пускай его крепко свяжут
И бросят в пучину вод,
А я научу шотландцев
Готовить старинный мед!
-В чем тут смысл? — недоуменно пожал плечами Татищев. — Не пойму что — то…
-Наш свежеиспеченный агент, осведомитель, информатор, как угодно назовите, из породы тех, кто по вечерам, приняв ванну, с коробкой конфет, спешит нырнуть в кровать к подруге и елейным голоском шепчет: «а теперь же поболтаем всласть». Иначе говоря — привержена противоестественным отношениям. И вне всякого сомнения, порок свой, как бы тщательно она не скрывала, обязательно кому — нибудь да известен будет. Давайте исходить из того, что сей порок известен главе британской резидентуры Интеллидженс Сервис в Москве. И не просто известен. Судя по всему, он точно дал понять, что в курсе противоестественных склонностей наше свежеиспеченного агента. Вернее, агентессы. Справедливо ли, что он может подумать о том, что такая слабость обязательно да станет предметом вербовочных подходов со стороны русских, то бишь с нашей стороны? Справедливо. Однако, зная о противоестественной страсти, он нашу прелестницу держит в миссии. Секретарем. Вероятно, он желает использовать ее для нашего дезинформирования? Для передачи дутых информаций? Для отвлечения внимания? «Мальчику жизни не жалко, гибель ему нипочем»? Резон же есть — чин небольшой, должностишка плевая, не жалко и провокацию устроить. «Пускай его крепко свяжут и бросят в пучину вод».
-Грубовато как — то. Неаккуратно, неладно. Неужто англичане не могут действовать тоньше?
-Закинув внутрь себя бочку пива, англичане обычно делаются откровенными хамами.
-Не все, не все…
-Значит, теряют хватку или предпочитают действовать нахраписто.
-От дальнейших контактов с агентессой нам лучше отказаться? Законсервировать или вовсе порвать отношения?
-Нет. Оставим для оперативных надобностей. Пусть хоть что — то капает непосредственно из миссии.
-Хорошо. «Вереск»…Вы убеждены, что она пойдет с нами на сотрудничество?
-Основа проведенной вербовки совсем не противоестественная тяга к женскому полу, а недовольство своим положением по службе в миссии и определенная нелюбовь к своему непосредственному начальству.
-Руку под подол запускал, поди?
-Было. А в — общем — то, уязвленное самолюбие, месть начальнику, ну и желание ощутить опасность, пощекотать нервы. Пусть ощущает и щекочет, тем более свою главную информацию агентесса уже передала…
-Передала? Что за информация?
-Благодаря «Вереску», теперь мы располагаем сведениями о том, что у мистера Каррингтона имеется крайне высокопоставленный и весьма осведомленный источник информаций. Агент «Регина».
-«Регина»?
-Более, пока ничего, увы, неизвестно. Но мы начнем поиск «Регины». Поле поиска примерно можно обозначить: финансы, военное дело, политика…
-Требуется узнать, кто «Регина». Придется раскидывать сеть широко…
-И глубоко.
