«Я — в партизанском отряде

"Я — в партизанском отряде Деда Ивана. Отряд небольшой, всего пятнадцать бойцов, но уже год Дед Иван сражается с фашистскими захватчиками.

  Я прибыл сюда с оказией — привёз Деду с Большой Земли пулемёт "максим", который партизаны давно просили у Центра. Дед Иван водит меня по лагерю, показывает партизанский быт, рассказывает о том о сём. Его болтливость можно понять — новый человек, да ещё из Москвы… Ведь больше восьми месяцев у отряда связь с остальным миром — только раз в неделю, пятиминутный радиосеанс. Много ли новостей узнаешь из шифровки?

  Я обращаю внимание на оружие партизан. Почти всё оно немецкое — трофейное. Из русского оружия, кроме привезённого мной "максима", только вытертый добела наган на поясе у пятнадцатилетнего Сашки, да старая, ещё с той войны, винтовка Бердана у кузнеца Яши. И хотя давно нет к ней патрон — не бросит партизан своё верное ружьё: оно верой и правдой служило деду кузнеца, потом отцу, да и самому Яше помогло добыть в бою новёхонький маузеровский карабин. Пусть не стрелять больше берданке своим четырёхлинейным патроном на дымном порохе, пусть самому Яше правую руку прострелил фашист — но каждый день он ловко, одной левой, наворачивает на шомпол ветошку, обмакивает её в толчёный кирпич и любовно чистит канал ствола.

  Мы заходим в землянку самого Деда, Ивана Прохоровича Пирожникова, и я наконец задаю ему давно волнующий меня вопрос:

  — Вы, партизаны, разным оружием воюете. А какое лучше — наше, или немецкое?

  Дед Иван лукаво усмехается в седые, пожелтевшие от махорки усы.

  — Ты, сынок, аж из самой Москвы приехал, ну да ничего, я простыми словами объясню, чтобы ты понял и другим рассказал. Ты садись, история долгая будет…

  

  Когда немец войну начал, бабы наши хуторские узлы повязали, на подводы погрузили и в эвакуацию подались. А мы, мужики, как один — в военкомат, на фронт идти да немца бить. Всех взяли, меня только забраковали, мол, стар — а мне же только семьдесят пять. И Сашку, внука моего младшего обидели, сказали что молод, хотя уже пятнадцать лет мужику. И решили мы с внучонком — негоже нам дома отсиживаться да за бабьи юбки прятаться, когда такая беда на нашу землю идёт. У Сашки глаз молодой, острый, так я ему и отдал наган старый, с той войны ещё, да два патрона, а себе взял топор свой плотницкий, что о прошлом годе на ярмарке купил. Оделись мы с ним по лесному, да пошли на дорогу. А на дороге уже — немец идёт: то колонна солдат, то танки, то обоз какой. Ну да это всё нам не по зубам. Только к концу дня глядим — одна автомобиля едет легковая, чёрная, а в ней два немца — солдат-шофёр да офицерик. Кивнул я Сашке тогда, и влепил он из нагана шофёру пулю в лоб.

  Вильнула та автомобиля, да и в канаву съехала, а там и я с топором подскочил. Офицерик этот как меня увидел — воздух попортил, свёрточек какой-то ухватил да с машины скорей. Бежит — ну вот как тараканчик, ножками перебирает, топ-топ-топ… Догнал я его, живым хотел взять, легонько обухом по затылку стукнул — да уж больно хлипкая головёнка у немца оказалась, тут он и кончился.

  Взяли мы с тех немцев пистолет, да автомату, да гранаты две, да Сашка с шофёра сапоги стащил, впору пришлись. А я с офицерика побрезговал, потому штаны у него широкие, всё с них в сапоги-то и вылилось. Зато свёрточек этот как развернул… Глянь-ко, какой трофей мне достался.

  

  Дед Иван достаёт из сундука длинный свёрток, разворачивает, вынимает из позолоченных ножен и протягивает мне прекрасную старинную шпагу. Я долго разглядываю потемневший от времени клинок с золотой и серебрянной чеканкой и сложную золочёную гарду, украшенную драгоценными камнями…

  

  — Вот, сынок, эта шпага, как сказал бы мой классный наставник в гимназии — классический пример немецкого оружия. Ты гляди-ка: первосортная сталь, наточена как бритва, рукоять в руке лежит как влитая, а вот эти полосочки-закорючки, они тоже ведь не просто так, это чтобы чужое лезвие ловить да ломать. Так что эта штукенция к живопырству идеально приспособлена. А уж украшена-то как богато! И всё немецкое оружие такое — чтобы удобно было, да красиво, да убийственно.

  Только вот и недостатки у него, как у этой шпаги — специфические, из достоинств же и проистекают. Поди неделю кузнец клинок этот ковал, да месяц ювелир его украшал. И стоит такое оружие больше золота, чем само весит. Согни-ка клинок — вишь ты, как пружина тугая, а ежели посильнее согнуть, так и лопнет. А по железу удар выйдет? Выщербится лезвие, а щербину ту сводить не всякий мастер возьмётся — поди-ка умучаешься, да ещё и чеканку попортишь. Так и всё оружие у немцев — не стукни его, не погни, под дождём не намочи, смазывай почаще, а если попортится — так хоть бросай, чинить мука одна.

  

  А вот тебе мой топор — и ухватист, и приладист. Железка да деревяшка, простой кузнец за день пять штук сделает. Из украшений — на боку цена выбита, рупь с полтиной. Хоть по рельсу рубани — подпилком подточил, оселком провёл, полчаса дела и он как новый. Дерево срубить, бревно ошкурить, сруб сложить, гвоздь забить, дров наколоть — для всего один топор годится! Когда я офицерика-то этого лупанул, он уж помер совсем, мозги вытекли, ногами грести перестал — а за шпагу свою держался. А топор и бросить, если что — не жалко: везде есть и стоит недорого. А самое главное, сынок: как приходит на нашу землю фон-барон со своей шпагой, так выходят к нему навстречу и плотник, и лесоруб, и пахарь простой — и каждый с топором. И от такой беды бежит этот фон-барон в штаны наваливши. Так-то вот. И ещё: вот пройдёт сто лет, шпаги эти уже в музеях ржа поест, а русский топор у каждого русского мужика будет, потому — без него никак.

  

  — Ну ладно, шпага, топор… А с современным оружием как? Вот автомат немецкий, шмайссер…

  

  — Не понял ты, сынок. Автомат тебе надо? Дай срок, изладим мы без всяких немецких шмайссеров свой, русский автомат, простой, надёжный, дешёвый — как топор. И пятьдесят лет пройдёт — шмайссеры те только в музеях и увидишь, со шпагами рядом, а русский автомат всё лучший в мире будет! И все фон-бароны, какие только на свете останутся, его бояться будут. Так что езжай в Москву, напиши мой рассказ в эту свою газету, и пускай читатели сами подумают, какое оружие лучше!"

Вот и используем трофейного

Вот и используем трофейного терминатора. Как электростанцию, охранную систему и игровую приставку. Одновременно. 

Подбитый танк, брошенный

Подбитый танк, брошенный экипажем и пригодный на запчасти — не трофей?